Особенно развилось взаимное переплетение интересов, «участие» и контроль со времени вовлечения банковского капитала в финансирование текстильной промышленности. Вообще долгов время в московской текстильной промышленности банковское кредитование, а тем более финансирование не находило широкого применения. Это объяснялось целым рядом экономических причин. Быстрое накопление капитала, высокие промышленные и торговые прибыли, следование старым традициям непосредственного товарного и вексельного кредитования промышленными предприятиями торговых - всё это не вызывало большой потребности в банковском кредитовании. Изменение условий торговли с 90-х годов - распыление старой ярмарочной оптовой клиентуры на мелкую, розничную, перенос торговых оборотов с ярмарок непосредственно в Москву, расширение торговой клиентуры по всей империи, - всё это обусловило необходимость изменения в формах кредитования в виде перехода к банковскому кредитованию, к развитию учётно-вексельных и учётно-ссудых подтоварных кредитных банковских операций. Когда же в 900-х годах текстильная московская промышленность стала переходить на путь акционирования, фузий, финансовых реорганизаций, банки стали принимать живейшее участие не только в кредитовании, но и в финансировании промышленности. Первые акционерные коммерческие банки Москвы были полностью связаны с текстильной промышленностью Москвы и центрального района. Основателями и руководителями первых московских банков были исключительно крупные мануфактурщики. В старейшем Московском купеческом банке (основан в 1866 г., первый акционерный коммерческий банк в Москве) пайщиками были решительно все текстильные фабриканты, а руководителями Крестовников, Кноп, Баранов, Бардыгин, Бахрушин, Прохоров, Якунчиков и др. В Московском учётном (основан в 1870 г.) - Кноп, Морозов, Бахрушины, Гучков, Карзинкин, Абрикосов; в Московском торговом - Кноп, Карзинкин, Прохоров, Найдёнов, Коншин и др. Каждая сколько-нибудь крупная группа мануфактурных промышленных и торговых предприятий предпочитала иметь «свой» банк. Но так как интересы эти переплетались, то многие лица заседали в правлениях и в советах нескольких банков (Кноп, Бахрушины, Гучковы, Прохоровы и др.). Все они представляли собой значительную и сплочённую группу московской промышленной и финансовой олигархии. Переплетение их интересов не устраняло конкуренции отдельных банков на почве «патронирования» ими тех или иных предприятий, участия в их финансировании путём выпуска паев и акций, помещения их в своих портфелях и на онкольных счетах и т. п. Все они заседали в Городской думе, принимали участие в консорциумах банков по выпуску займов города Москвы и других городов, облигаций Московского городского общества, облигаций различных московских предприятий, как текстильных, так и металлических, химических и пр., охотно помещали в этих же банках в случае своих финансовых затруднений эти паи в обеспечение онкольных счетов. Всё это вначале не выходило из пределов банковских операций по кредитному и финансовому обслуживанию местной промышленности и торговли. То новое, что вывело деятельность Московских банков из этих пределов «провинциальных» и местных нужд на дорогу грюндерства, широкого финансирования самых различных промышленных, торговых, железнодорожных, земельных, банковских и прочих предприятий, было связано с общим промышленным и грюндерским оживлением коица 90-х годов. Это новое направление было привнесено в московскую банковскую жизнь организацией новых специальных «спекулятивных» московских банков, не связанных с «текстильным» московским капиталом, а также учреждением многочисленных отделений петербургских банков, связанных не столько с московским, сколько с иностранным капиталом.
Одним из колоритнейших деятелей в этих попытках вывести «национальный» московский капитал от текстиля на дорогу обширных и разносторонних финансовых операций, часто международного масштаба, являлся Лазарь Соломонович Поляков. По происхождению и по размаху деятельности он не был «москвичом», но Москва предоставляла главное поле для его разнообразных грюндерских и финансовых операций. Л. С. Поляков происходил из бедной еврейской семьи города Орши и начал свою деловую карьеру с мелкого подрядчика по постройке железных дорог и закончил её известным крупным международным банковским деятелем с высоким чином (несмотря на своё еврейское происхождение) «тайного советника». Усиленное железнодорожное строительство в 1870 гг. выдвинуло Л. С. Полякова в крупные строители, затем в концессионеры и, наконец, в 90-х годах в финансовые и банковские руководители, в организаторы самых разнообразных предприятий. Он основал «Банкирский дом Полякова» и сделался учредителем и руководителем Московского и Ярославско-Костромского земельных банков, Орловского коммерческого, Южнорусского промышленного, Рязанского торгового, преобразованного затем в Московский международный банк, который в свою очередь после краха в 1907 г. был слит с Орловским и Южнорусским в Соединённый банк в Москве (а затем переведён в Петербург).
С помощью этой разветвлённой сети банков, пользуясь поддержкой иностранных банков, Поляков развил самое неумеренное, спекулятивное грюндерство, несоответствующее его капиталам, закладывая и перезакладывая акции в банках, спекулируя ими. Кроме вышеуказанных банков Поляков был учредителем или главным пайщиком Московского лесопромышленного товарищества, Московского домовладельческого строительного общества, подъездных железнодорожных путей, Московско-Череповецких писчебумажных фабрик. Московской резиновой мануфактуры, Общества городских и пригородных конно-железных дорог в Москве, Вильне, Воронеже; Коммерческого страхового общества и др. В Персии он строил и финансировал Энзели-Тегеранскую железную дорогу, Персидское общество постройки дорог и трамваев, Товарищество для развития торговли и промышленности в Персии, Страховое персидское общество и пр. Кризис 1900-1903 гг. резко пошатнул все эти спекулятивные и часто дутые предприятия Полякова. Правительственная ревизия обнаружила, что при основном капитале Банкирского дома Полякова в 5 млн. руб. он выпустил акций на сумму 39,5 млн. руб., которые были все заложены под обеспечение кредитов в банках (в том числе в заграничных на сумму до 3,7 млн. руб.). Вся же сумма задолженности предприятий Полякова достигала 45,8 млн. руб. Был поставлен вопрос о необходимости «санирования» и слияния поляковских банков.
Чрезвычайно интересная борьба различных банковских групп разыгралась вокруг этой первой в России фузии банков (для неё потребовалось специальное «высочайшее» разрешение). Когда поляковские банки растратили на дутые предприятия свой основной капитал в 25 млн. руб., низведя его до 10 млн., с задолженностью Государственному банку в 3,7 млн. руб., министерство финансов решило произвести «санирование» банков, с объединением их в один Соединённый банк и с низведением его основного капитала до 12 млн. руб. По этому поводу выступила инициативная группа иностранных англо-немецких капиталистов с проектом создания своего крупного банка с основным капиталом (иностранным) в 50 млн. руб. Поляков пытался захватить в свои руки решающие позиции в проектируемом банке. Общее собрание акционеров Московского международного банка в 1908 г. избрало руководство из ставленников Полякова, который получил в своё распоряжение две трети всех акций (хотя все они были заложены в Государственном банке по цене вдвое выше биржевой). За создание Соединённого банка за счёт русских капиталов и за участие в нём Полякова высказались Морозов, Крестовников и др. В печати (в правых «Московских ведомостях», в «Руси», в «Голосе
Москвы») началась травля поляковоких проектов, а вместе с тем и поддерживавшего их министерства финансов.
Царское министерство финансов и Государственный банк были заинтересованы в «поддержке» Полякова от банкротства по соображениям необходимости охранять перед заграницей «престиж» русских банков и русской промышленности. Но уже при рассмотрении этого вопроса в министерстве и в комитете финансов (повидимому, не без настояний московских черносотенных представителей «истинно русских» интересов), было указано, что при желательности финансовой поддержки поляковских банков и предприятий необходимо устранить самого Полякова, который «является в Москве могучим центром и оплотом еврейства». Поэтому банки и предприятия Полякова были спасены от банкротства крупной, 22-миллионной ссудой Государственного банка, ликвидацией многих предприятий, объединением (при содействии французских банков) поляковских банков в Соединённый банк. Но вместе с тем Николай II в своей резолюции потребовал отстранения Полякова от всяких промышленных и банковских дел. Поляков в 1914 г. умер в Париже, оставив неупленных долгов Государственному банку на сумму 30,3 млн. руб. Если спекуляция Полякова не была особенно типичной для московского банкового и промышленного капитала, то она не была и исключением. Ещё ранее краха Полякова, жертвой неумеренной банковской и биржевой спекуляции сделался другой московский спекулятивный Российский торговый и коммерческий банк через преступную деятельность его руководителей Циона, Слепушкина, Кричевского. Судебное следствие обнаружило колоссальные злоупотребления, финансирование дутых предприятий (Цехонинских солеварен, страхового общества «Россиянин», фабрику огнеупорных составов Бабаева и др.), взятки и пр. Вкладчики банка были разорены, а принимавший участие в этих спекуляциях Торгово-промышленный банк получил также крупные убытки и был подвергнут санированию. Почти одновременно с крахом Полякова от кризиса 1900-1903 гг. пострадали и многие русские московские предприятия, из числа которых очень сильный общественный шум вызвало крушение предприятий Мамонтова, неудачного строителя Московско-Архангельской железной дороги, но большого московского мецената, учредителя Московской частной оперы, покровителя театров (оправданного, впрочем, судом от обвинения в расходовании общественных денег на «покровительство искусству»). Трансформация московского промышленного капитала в финансовый капитал. В 1908-1914 гг. даже такие солидные и не спекулятивные «текстильные» московские банки, как Московский купеческий, Московский учётный, стали принимать участие - и не всегда удачное - в грюндерстве, в финансовых реорганизациях и контролирований различных промышленных и торговых предприятий. Московский частный коммерческий банк (преобразованный в 1912 г. из Московского отделения Петербургского частного коммерческого банка) при поддержке французских и немецких банков под руководством Гучкова, Кнопа, Вогау и др. стал усиленно развивать грюндерскую деятельность, особенно в области сахарной промышленности и подпал в значительной части под руководство и контроль сахарозаводчиков Бродского, Ярошинского и др. Усиленной спекулятивной деятельностью занимались также московские банкирские конторы, имевшие миллионные специальные текущие счета под ходкие биржевые бумаги в том же Московском купеческом банке (Банкирский дом братьев Джамгаровых - на 2,9 млн. руб., Банкирский дом Кронеблех - на 5,5 млн., Лещинского, крупного биржевого спекулянта - на 4,3 млн., Банкирский дом Волкова - на 1,6 млн., Второва - на 5,7 млн. руб.). Но, пожалуй, наиболее типичным проявлением трансформации московского «текстильного» капитала в капитал банковый и финансовый и перехода его от ограниченных кредитно-финансовых операций в текстильной промышленности на путь широкого грюндерства, представляет собой образовавшаяся уже в самые последние годы русского капитализма московская финансовая группа Рябушинского - Второва. Торговый дом Рябушинских принадлежал к одним из старейших московских текстильных предприятий, начало которых было заложено в XVIII в. ремесленником слободы Рябушинской, резчиком по дереву Денисовым, по прозвищу Стекольщиков. Внук Стеколыцикова-Денисова М. Я. Рябушинский в 1802 г. открыл в Москве в холщёвом ряду небольшую лавку. В 1846 г. он устроил в Москве ткацкую фабрику, а затем в 1870-1872 гг. прикупил ещё несколько небольших мануфактур. В 1887 г. было организовано товарищество мануфактур П. М. Рябушинского с капиталом 2,4 млн. руб., развившееся в 1914 г. в предприятие с основным капиталом в 5 млн. руб. с 94,3 тыс. веретён, 2100 механических ткацких станков с годовой производительностью в 8 млн. руб. Но характерным для облика торгово-промышленного дела Рябушинских с 900-х годов становится не это первоклассное текстильное предприятие, а банковское дело с финансированием самых различных предприятий. В 1900 г. Рябушинский приобрёл руководящий пакет акций Харьковского земельного банка Алчевского и после краха последнего оказался главным распорядителем банка. В 1902 г. для расширения своих банковых операций он основал Банкирский дом братьев Рябушинских, с основным капиталом в 5 млн. руб. Обороты банкирского дома с 33,6 млн. руб. в 1903 г. выросли до 1 423 млн. руб. в 1911 г. С 1912 г. Банкирский дом Рябушинских превратился в акционерное предприятие Московский банк братьев Рябушинских с основным капиталом в 20 млн. руб. Учредителями и пайщиками являлись кроме Рябушинских (15 тыс. акций), крупные московские фабриканты-текстильщики - Морозовы (1 тыс. акций), Бардыгин, Карзинкин, Коновалов, Крестовников, Третьяков и др. (по 200-300 акций). Промышленное, торговое и банковое дело братьев Рябушинских не замкнулось только в текстиле. Рябушинские, став полными распорядителями банка, организовали лесоторговое дело и разработку торфа для нужд фабрики, построили Окуловскую писчебумажную фабрику, Цнинскую стекольную фабрику, купили Локаловскую льняную фабрику в Ржеве, типографию в Москве и, наконец, в 1916 г. стали строить автомобильный завод в Москве, сделавшись таким образом типичными представителями московской финансовой олигархии, организаторами промышленных предприятий крупного масштаба. Ещё более колоритной фигурой финансового капитала в Москве был Н. А. Второв, сын упоминавшегося уже нами основателя торговой сибирской фирмы А. Ф. Второва. Получив в 1911 г. от отца целый комбинат различных предприятий с оборотом в 30 млн. руб., находившихся в его владении или под его контролем, Н. А. Второв укрепил свои финансовые позиции вхождением в финансовую группу Рябушинского, став также одним из влиятельных пайщиков и руководителей Сибирского торгового банка. В 1916 г. он перекупил от Азовско-Донского банка и от сахарозаводчика Бродского все паи Юнкерс-банка, став, таким образом, полным распорядителем банка и его акций (около 25 тыс. акций на 6,5 млн. руб., из которых Кноп получил 5 тыс. акций, Коновалов - 250 и ряд других мануфактуристов по 200-250 акций). Получив по специальному текущему счёту в Московском купеческом банке под акции -Юнкерс-банка 5,7 млн. руб. и на закупку хлопка 8 млн. руб., Второв стал виднейшей фигурой в московской текстильной промышленности и в московской финансовой олигархии. Одновременно с этим Второв берёт крупные поставки военному ведомству через организованное им Акционерное общество «Поставщик», строит два завода для изготовления гранат и первый в России завод электростали (под Москвой) . Совместно с Рябушинским и фирмой Вотау (учреждённой в Москве в 1840 г. для торговли москательными товарами, сахаром, чаем, хлопком и пр.), они в 1915-1917 гг. проектировали ряд важнейших монополистических объединений промышленных и банковских предприятий. Фирма Вогау (немецкая) через свой торговый аппарат захватила в свои руки весь сбыт продукции синдиката «Медь». Впоследствии с помощью Русского для внешней торговли банка (немецкие капиталы) она стала организовывать крупный металлургически концерн, приобрела Кольчугинский завод, Московский металлургический завод Гужона и ряд других предприятий. Международный банк приобрёл руководящее значение в Коломенском и Сормовском заводах, в заводе Бромлея, в Московском обществе вагоностроительных заводов и др. В текстильной промышленности наибольшую активность к созданию фузий и концентрации проявляли Соединённый и Азовско-Донской банки. Но вся деятельность этих крупных представителей московской финансовой олигархии и стоявших за ними банков была прервана общим крушением российского капитализма после Октябрьской революции.
