Литература. Staatesman's Jearboolc, 1916.— Statistical Abstract of the United Kingdom, 1917.— т. Schulze-Gaevernitz, Britischer Impe-rialismus.—Jastrow, Der englische Reichtum und Seine Quelleu in „das Knglische Gesioht", 1915.—A. L. Bowley, Wages in tlie United Kingdom, 1900.—C. v. Tyszka, Das wetwirtscbaftliehe Problem der modernen Industriestaaten, 1916.
Конечно, никогда нельзя будет вполне определенно выяснить, какое специальное значение в деле расцвета народного хозяйства Англии с 1846 года имело введение свободной торговли. Ибо несомненно было бы неправильно приписывать этот расцвет исключительно развитию свободы торговли. Осторожнее и точнее было бы ограничиться утверждением, что именно в период господства системы свободы торговли, столь горячо оспариваемой, в Англии с середины XIX века имел место мощный под'ем во всех областях жизни и что, следовательно, свобода торговли, какое бы особое косвенное влияние ни оказывала она на отдельные отрасли народного хозяйства, в общем ц целом знаменует бесспорный успех в народно-хозяйственной деятельности. В последние годы, перед началом мировой войны, английская внешняя торговля, если считать по расчету количества товаров, приходящихся на душу населения, снова возрасла довольно значительно, так что можно сказать, что отдельный англичанин становится относительно все более заинтересованным в ввозе и вывозе. В 1907 году на душу падало ценности вывоза на 9 фунтов стерл. 14 шиллингов и 10 пенсов, а в 1913 году — 11 ф. 9 ш. и 10 п., те же цифры по отношению к чистому ввозу составляют соответственно 12 ф. 13 ш. 3 п. и 14 ф. 8 ш. 5 п., а по отношению ко всему ввозу в целом — 14 ф. 15 ш. 4 п. и 16 ф. 16 ш. 4 п. Общая картина английского импорта и экспорта в отдельных более крупных отраслях народного хозяйства представляется в следующем виде. Главными предметами ввоза являются предметы продовольствия и сырье. На первом месте среди предметов продовольствия в 1913 году стояла пшеница и пшеничная мука, которой ввозилось на сумму свыше 50 миллионов фунт. стерл. В английские гавани зерно обыкновенно текло сплошным потоком из Северной Америки и Канады, России, Аргентины, Австралии и Индии, а в разное время года - в зависимости от времени урожая — и из
других самых различных стран. Привозились в Англию также сало и мороженное мясо из Австралии, Голландии и Дании, масло, фрукты и ягоды (апельсины, бананы, изюм и сухие фрукты), далее, на значительную сумму ввозились такие продукты, как чай и сахар, которых в Англии не пропзводят и вряд ли могут производить. Среди ввозимого сырья наиболее важное значение имеют — хлопок (ввозится приблизительно на 7.0 миллионов фунтов ст.), лес разного рода, и, прежде всего, крепежное дерево из скандинавских государств, Канады, Финляндии и Западной Европы, овечья шерсть, каучук, сухие фрукты, железная руда из Испании и Швеции, нефть почти исключительно из Америки, лен и джут. В экспорте выдающуюся роль играют произведения текстильной промышленности — в 1913 г. вывозилось хлопчатобумажных товаров на сумму около 100 миллионов фунтов ст., пряжа и шерстяные товары, материи из чесаной шерсти. Железоделательная и сталеделательная промышленности участвуют в вывозе в сумме 54,2 миллионов фунт. ст. Далее следует ряд таких товаров, ценность вывоза каждого из которых в отдельности гораздо ниже только что указанных цифр, но которые в целом значительно увеличивают общую сумму английского экспорта — таковы, например, машины, моторы, автомобили, напитки, кожаные товары, бумага и т. п. При дальнейшем изложении состояния английской промышленности и сельского хозяйства мы будем иметь возможность остановиться подробнее на вопросе об особом влиянии свободы торговли на эти отрасли народно-хозяйственной деятельности, на их под'ем при ее существовании или же на ее приспособление к ним. Самым важным показателем быстроты хозяйственного под'ема в Англии во второй половине XIX века является мощное расширение сферы самостоятельных интересов торговой политики и именно в области внешней торговли. Ибо размеры внешней торговли служат своего рода мерилом роста покупательной силы масс, поскольку этот рост выявляется в цифрах ввоза предметов питания, а также во все более растущем поглощении заокеанского сырья теми страстями английской промышленности, которые заняты сто дальнейшей переработкой; с другой же стороны, если принимать в расчет цифры экспорта в торговом балансе, то внешняя же торговля Англии послужит показателем главенствующего положения Англии, как распорядителя на мировом рынке и — некоторым образом — товарного посредника для всего мира.
Ценность импорта в Англии с середины XIX века увеличилась с 122.000.000 ф. ст. не менее чем до 611.000.000 ф. ст. в год, в среднем за годы 1910-1914 (неттоимпорт). А ценность всего экспорта, составлявшая в 1848 г. только 52,8 милл. ф. ст., к 1910—1914 годам дает в среднем по 474 милл. ф. ст. в год. Отдельные отрасли промышленности могут служить замечательной иллюстрацией экономического под'ема, наступившего именно после введения свободы торговли — последняя, с одной стороны, увеличила покупательную силу широких масс населения внутри страны, а с другой — сделала из заграничных государств, поставлявших Англии продовольствие и сырье, жадных покупателей английских фабрикатов. За время с 1823 по 1842 г. было вывезено всего 10.184.000 ярдов хлопчатобумажных товаров, а за 20 лет — с 1843 по 1862 — 33.076.000. Ценность экспорта всех изделий текстильной промышленности (хлопчатобумажных, шерстяных и т. д.), которая к концу 20-х годов составляла 25 миллионов ф. ст., к концу 50-х г.г. поднялась до 70, а в последние годы перед мировой войной дошла до 166 миллионов ф. ст. Количество прядильных станков в хлопчатобумажной промышленности с 28 миллионов в 1856 году поднялась до 85,6 миллионов в 1909 г. Ценность экспорта машин в 1850 году составляла только 1.042.000 ф. ст., а к 1870 г. увеличилась почти до 6 милл., в 1911 году она дала уже свыше 30 миллионов. Таких примеров можно указать немало и в значительном количестве других отраслей промышленности. Торговый баланс Англии, как и всех богатых государств, является весьма пассивным. В 1913 году избыток импорта, т.-е. разница между ценностью чистого (netto) импорта, с одной стороны, и экспорта английских товаров, с другой, составлял около 135 миллионов фунт, ст., т.-е. в круглых цифрах 2.800 миллионов золотых марок. Эта пассивность торгового баланса вовсе не означает, что Англия находится в какой-то особой зависимости от заграницы или, что ей грозит какая-нибудь опасность в финансовом отношении. Правда, обычная, нормальная, так сказать, степень пассивности торгового баланса во время войны далеко превзойдена, выявилась своего рода „чрезмерная пассивность", которая достигала размеров 10 — 16 миллиардов марок в год, в результате чего появилось вздорожание ценности импорта, и связанное с войной уменьшение экспорта и, несомненно, еслибы это явление продолжалось и в условиях мирного времени, то оно принесло бы большой вред английскому народному хозяйству. Но, кажется, нормальное состояние торгового баланса восстанавливается относительно быстро. Пассивность же торгового баланса в той ее форме, как она существовала до войны, означает лишь, что этот баланс сам по себе не служит еще исключительным показателем притекающих в английское народное хозяйство ценностей и что его надо дополнить некоторым коррективом в виде т.-н. „невидимых форм экспорта" (invisible exports), поскольку последние выявляются в платежном балансе. Поэтому английские политикоэкономы немало поработали над выяснением отдельных составных частей платежного баланса. Тут прежде всего следует остановиться на той значительной работе, которую делает во всем мире английский торговый флот для других государств; эта работа последними, конечно, оплачивается в той или иной форме, значит, также и в форме экспорта произведений этих стран в Англию или в форме чеков на Англию, а последняя этими чеками в свою очередь оплачивает своих поставщиков. Разумеется, только в самых общих чертах можно выяснить, какую часть импорта того или другого отдельного предмета составляют произведения других стран, являющиеся как бы платой за работу английских торговых судов. С момента введения свободы торговли английское судоходство сделало большие успехи. Техника постройки стальных судов, заменивших деревянные и железные, расширение парового судоходства за счет парусного, т.-е. как раз те моменты, которые замедлили первоначально столь быстрое развитие судоходства в Севере-Американских Соединенных Штатах — нашли в англичанине активного пионера, который в своем прибрежном угле, в своей давно уже высоко развитой металлической промышленности, в высоком качестве, наконец, своего „человеческого материала" имел в свою очередь самые благоприятные условия для развития судоходства при настоящих условиях. Результат всего этого таков: в 1913 году тоннаж английского торгового флота составлял 12,6 миллионов чистых тонн (Netto-Registertonnеn), что давало 41% всего торгового флота всего мира; после войны, правда, это положение изменилось, так как в военное время Северная Америка лихорадочно строила торговые суда в большом количестве. Далее, обладание богатыми угольными станциями на протяжении всего света, политическое и дипломатическое господство над самыми важными морскими путями облегчали английскому судоходству постоянное расширение его господствующего положения. (Ср. очень поучительную, опирающуюся на изучение вопроса с точки зрения географическо-политической, главу „Судоходство и господство на море" в сочинении Геттнера (Hettner). Правда, Англия в течение последних десятилетий перед самой мировой войной наткнулась на довольно серьезную конкуренцию со стороны ненецкого торгового судоходства, на так-называемых постоянных регулярных пароходных рейсах (Linienssdiiffahrt) и эта конкуренция грозила нанести серьезный удар до того времени монопольному положению Англии, но, с другой стороны, в так-называемом „Trampschiffahrt", т.-е. в плавании судна ни связано с определенным путем (tramp, по-английски — бродяга) и равно при плавании судов, нанятых просто на известное время (Zeitehartergeschaft) англичане сильных конкурентов не имели. А, между тем, характер работы этих последних категорий гораздо более подходит к своеобразию английских деловых способностей, чем плавание по постоянным рейсам, необходимой предпосылкой которых является большая организаторская деятельность. По всему земному шару разбросанный английский торговый флот, играя очень значительную роль в мировом судоходстве, делает свою работу, почти никогда не возвращаясь в метрополию, перевозит товары из одной чужой страны в другую, из колонии в колонию. А чистый доход от его работы в той или иной форме попадает в кассы английских судоходных компаний в Ливерпуле, Соутгэмптоне, Кардиффе, Дублине или же в карманы отдельных судовладельцев и обогащает ежегодный платежный баланс. В оффициальной английской „Синей книге" 1903 г. есть подсчет, что чистый доход Англии от одних только морских фрахтов составляет 90 миллионов ф. ст. в год, в то время как весь годовой избыток импорта в период 1893 —1902 г.г. составлял в среднем 161 миллион. Между тем, судоходство дает только лишь одиц из составных элементов „невидимых форм экспорта". К категории последних относятся также и те %% и дивиденды, которые Англия извлекает из помещения своих капиталов заграницей. Уже сэр Луи Маллет (Mallot) исчислял доход от этого в 1883—4 г.г. в 100 миллионов ежегодно. Известный же современный английский статистик сэр Роберт Гиффен (Giffens) дает для 1898 г. более осторожную оценку, определяя этот доход в 90 миллионов, наконец, Фабианское общество считает его в 1901 —1902 г.г. в сумме 118 милл. ф. ст. И в то время как за период между 1865 и 1898 годами британский народный доход только лишь почти удвоился, „доход от заграницы" за этот же период увеличился в 9 раз. Это — получение процентов по заграничным ценным бумагам, которые оплачивались в Англии. Далее для английского платежного баланса имеет значение то обстоятельство, что английские (и в особенности лондонские) банки и фондовые биржи обслуживают весь мир, причем в их кредитных отношениях заграничные сделки не выделяются особо. Лондон является центром денежного и валютного посредничества всего мира. Проф. Ястров (Jastrow) по этому вопросу говорит: „Когда кто-нибудь, живущий в какой бы то ни было стране, хочет пустить в оборот свои деньги в какое-нибудь новое предприятие, он для этого отправляется в Лондон — если, конечно, у него нет каких-нибудь особых соображений в пользу какого-нибудь другого хозяйственного центра. Низкие %% на рынке с быстрым денежным оборотом дают критерий для определения посредником заранее нормы прибыли с капитала, смотря по кредитоспособности различных стран или предприятий". Шульце-Геверниц в связи с этим напоминает, что хотя монополия вексельной акцептации в собственном смысле слова и разрушена обменом марок и франков (это до мировой войны — теперь правильнее было сказать — долларов), но Лондон все же является излюбленным центром акцептации и, как таковой, получает значительные денежные суммы из-заграницы. Фунт стерлингов мощно царит еще в тех случаях, когда страны с менее устойчивой валютой вступают в деловые отношения с Западной Европой. Фунтами, например, оплачивают китайцев, продающих свой чай России или Америке, южно-американские страны, продающие шерсть или кофе Европе, итальянцев, сбывающих серу заокеанским государствам. Via London уплатили Севере-Американские Соединенные Штаты Испании за Кубу, Via London возместил Китай военные расходы Японии, а последняя полученные ею в Лондоне суммы в большей части отдала той же Англии в виде покупаемых там („формы невидимого экспорта") броненосцев. К значительным основным статьям английского платежного баланса следут отнести также ряд аналогичных же доходов от заграничной торговли и промышленности английских купцов, проживающих вне Англии, доходы заграничных отделений крупных английских торговых, промышленных и страховых обществ, прибыли, получаемые грюндерами и комиссионерами, наконец, доходы от пользующихся мировой известностью английских аукционов, поскольку они совершаются за чужеземный счет. И Англия, а в особенности Лондон, Манчестер и Ливерпуль, стали центрами мировых аукционов для многих весьма важных видов сырья и колониальных продуктов. Это тесно связано с ролью английского судоходства, благоприятным географическим положением Англии, ее с самого начала господствующим местом в области сбыта заокеанского сырья и продовольственных продуктов, с ее устойчивой валютой, наконец. В результате и этого рода операций в карманы английских купцов попадают большие доходы посреднического, так сказать, характера, выплачиваемые другими странами. По сравнению со всеми этими громадными денежными суммами, которые идут из вышеназванных источников и увеличивают в положительную для Англии сторону платежный баланс, менее важную роль играют доходы от посещения страны чужеземцами, хотя суммы, оставляемые в Англии путешественниками, в очень большом количестве приезжающими туда для ознакомления с состоянием английского народного хозяйства, далеко не ничтожны. Надо упомянуть, наконец, и о морских кабелях, которые Англия сумела сохранить в своем монопольном обладания и оплата за пользование которыми также обогащает — за счет других стран — ее платежный баланс. Пользуясь тем, что Англии почти всегда первой по времени появлялась в заокеанских странах, английские компании по устройству кабелей умели обеспечить за собой такие привилегии, что другие кабели уже не могли быть проложены. Далее Англия по своему географическому положению является исходным пунктом для атлантического кабеля. Ее владения рассеяны по всему миру хотя бы и на маленьких островках, которые она и использовывает для нужд кабельного сообщения; отчасти она может для этой цели пользоваться территориями подчиненных ей или находящихся в дружеских отношениях с ней стран, как, например, Португалия, Азорские острова, о. Мадера и т. п. Благодаря этому, кабельная сеть Англии с 208.000 километров длины в 1898 году увеличилась до 257.800 в 1913 г. В этом последнем году в обладании Англии было еще около 50% всей кабельной сети всего мира — в сравнении с 1898 г. это является относительно регрессом, обгоняющимся удачной конкуренцией Америки и Германии; последняя владеет уже 19% всей кабельной сети. Мы указали здесь на ряд моментов, об'ясняющих, почему торговый баланс Англии должен быть в такой значительной мере пассивным, но эти же моменты показывают,, что пассивность эта с избытком покрывается тем, что Великобритания является всемирным кредитором. Она ежегодно — в самых различных формах — отдает другим странам свой труд и этим самым делает их своими должниками. Хотя, как мы уже раньше сказали, ни торговый, ни платежный балансы не служат исключительными показателями статики и динамики народного благосостояния, но все же они являются столь могущественными его факторами, что мы можем поставить в связь рост доходов и благоприятный платежный баланс. Если взять за исходный пункт 1861 год, то — по данным Департамента Внутренних Доходов (Inland Revenue Departement) — весь доход Соединенного Королевства в этом году считался в 311.8 миллионов фунтов ст., в первом-же году XX века он повысился уже до 866,9 милл., так что на душу населения приходится теперь вместо 10,7 фунт. — 20,9; к 1913 же году этот доход достиг уже цифры 1.167,1 миллионов. В связи с этим, небезинтересно остановиться и на притоке вкладов в сберегательные кассы. Сумма вкладов в сберегательных кассах торгового ведомства в 1901 году составляла 140,3 миллиона фунт. ст., а к 1914 году эта сумма поднялась уже до 190,3 милл,; в 1901 же году на каждого вкладчика приходилось 15 ф. 19 ш. 16 п.; к 1914 г. эта сумма возросла до 20 ф. 9 ш. 8 п. Таким образом общая картина развития английского благосостояния, как оно представляется нам с середины прошлого века, выступает в исключительно благоприятном свете и резко отличается от так называемых „голодных сороковых" (hungry forties) годов, которые предшествовали введению свободной торговли. Конечно, не следует отсюда заключать, что социальное положение широких масс английского населения не оставляло желать ничего лучшего, но все-же оно было несравненно лучше, чем в эпоху господства высоких пошлин на хлеб. Известный статистик Бовлей (Bowley) и столь-же известный, как статистик-специалист по аргарному вопросу А. Вильсон-Фокс (A. Wilson-Fox) (в докладе Королевскому Статистическому Обществу в 1902 году) представили достаточно доказательств того, что заработная плата с 40-х годов проявила в городе, как и в деревне, тенденцию к быстрому увеличению, в то время как цены на продовольственные продукты и на предметы первой необходимости, благодаря свободе ввоза, более быстро или более медленно, но во всяком случае сокращались. В силу этого все более увеличивалась покупательная сила широких народных масс, что выразилось — как мы уже видели — в росте до самого последнего времени количества ввозимых товаров по расчету на душу населения, хотя, конечно, тут не следует забывать, что во многих случаях ввоз мог доставлять только те продукты, которые раньше производились на месте, или же только такие полуфабрикаты, которые должны были подвергаться в Англии окончательной обработке и потом снова вывозились. Во всяком случае цифровые данные относительно увеличения заработной платы и уменьшения расходов на необходимые для существования предметы, показывают улучшение уровня жизни пролетариев. На основании ряда оффициальных исследований начала нового столетия и многочисленных персональных свидетельств, можно считать твердо установленным тот факт, что в начале мировой войны английский рабочий питался лучше, чем рабочий какой бы то ни было другой страны. Образ жизни английского пролетария, привыкшего дважды в день иметь мясо, кроме того по утрам сало, часто дичь, белый хлеб лучшего качества, молоко, масло, мармелад, яйца, превосходный сыр, свежие фрукты всех сортов и всех сезонов — и притом все это в достаточном количестве — напоминал в гораздо большей степени жизнь состоятельных групп континентального населения, чем немецкого или французского рабочего; последние были в состоянии преодолеть тяжесть, налагаемую на их бюджет пошлинами на предметы питания только либо путем большого самоограничения, либо путем более бережливого хозяйничанья и большого приложения труда хозяйки дома, чем это нужно в Англии. Следует также упомянуть об ослаблении нищеты в Англии, наблюдаемом во 2-й половине XIX века. Число оффициально поддерживаемых бедняков с 1.054.000 человек в 1861 г.. понизилось до 979.000 в 1901 г. и до 783.916 человек в 1913 году. На 100 душ населения приходилось бедняков в 1861 г. — 36, в 1901 году — 24, в 1913 г. - 21,5. Таким образом и тут мы наблюдаем непрерывное улучшение. Источником силы, благодаря которой мог иметь место изображенный здесь расцвет Англии, как торговой державы, была и теперь еще является работа ее крупной промышленности. Как ни велико было значение Англии как посредника в товарном обмене, как кредитора и торговой державы, имеющей дело с заокеанскими странами, как не велико оно и теперь — путем всего этого можно накопить иностранные обязательства и ценные бумаги, но этим нельзя прокормить все увеличивающееся население, особенно когда одновременно с этим места удобные поселения в заокеанских странах заполнялись выходцами из восточных и южных стран Европы. Индустриализация Англии, которая теперь так далеко зашла вперед, что в одной Англии и Уэльсе без Шотландии и Ирландии в 1911 году, когда была произведена последняя перепись, из 28 1/2 милл. людей в возрасте свыше 10 лет, 9,4 миллиона были заняты в промышленности, 2,2 — в торговле и только 1,2 в сельском хозяйстве и в рыбном деле.— Такая индустриализация побуждает обратить самое серьезное внимание на предварительные условия и жизненные возможности промышленного роста.
