От заветной мечты дух захватывало. Дмитрий Шитенков не раз представлял себе, как в желтых крагах, в скрипучей кожанке и больших, словно у авиаторов, очках на хромовом шлеме едет он по родному селу в автомобиле. Земляки, многие из которых и автомобиля-то никогда не видели, смотрят на него из-под ладоней и изумленно делятся друг с другом: «Никак, Дмитрий Шитенков проехал? Смотри-ка, большим человеком стал. Автомобилистом!» Тут он затормаживает и предлагает: «А ну-ка, друзья-товарищи, кто хочет прокатиться?..»
Мысленно видя перед собой эту картину, Шитенков и приехал по комсомольской путевке на автогигант. Но завода тут еще не было, он пока строился. Озадаченный, остановился Шитенков с фанерным чемоданом среди стройплощадки на путях узкоколейки, заозирался вокруг и, зазевавшись, вздрогнул от резкого писклявого свистка — это «Марь-Иванна», паровозик узкоколейки, сердито крикнула: не стой, дескать, на дороге! А потом и усатый машинист высунулся из оконца, незлобиво обругал деревенщину.
Дмитрий — парень общительный. Он не обиделся, а приветливо помахал усатику и успел спросить, где, мол, тут на шоферов учат. Машинист усмехнулся в ответ: «Шоферить-то, паря, пока еще не на чем! Иди-ка на сборщика учиться. Автомобили собирать будешь!»
И отправился Шитенков на курсы сборщиков. Парни подобрались там молодые — от семнадцати до двадцати, не старше. Все ладные, сильные — из деревенских, да вот беда: многие не только машины, даже гайки в глаза не видели. Но учились охотно, упорно, с азартом. Через три месяца привели их в сборочный цех и направили прямо к начальнику Герасиму Кузьмичу Парышеву.
Шел декабрь 1931 года. Зима стояла студеная. Лютовал мороз. В огромном неотопленном здании заканчивался монтаж главного конвейера. Где-то глубоко под землей гулко позвякивал металл о металл — там укладывались трубы теплотрассы. А под самой крышей трудились сварщики, и оттуда летели вниз огненные искры. В дальнем углу дружно выкрикивали такелажники: «А вот пойдет, бери — идет, сама идет!» Монтировались последние станки. Дмитрий с товарищами, отыскав конторку начальника, несмело переступил порог. За столиком, заваленным чертежами, сидел человек с седыми висками. Он весело оглядел столпившихся у двери парней.
— Ну, что скажете?
— Нам бы самого главного начальника — товарища Парышева,— попросил Дмитрий Шитенков и доверительно добавил:— Ох и строгий, сказывают?
Веселый человек сделал испуганное лицо, оглянулся зачем-то и будто по секрету сообщил:
— Крут-крут Парышев? Суров и крут с теми, кто не любит работать. А еще что о нем сказывают?
— Разное говорят,— продолжал Шитеиков.— Будто он у самого Ленина в гараже работал. И еще — в Америке был, и там все науки постиг.
— Откуда такие подробности?
— Слухом земля полнится.
— Ну ладно, ребята. Пошутили — хватит,— внезапно посерьезнел человек за столиком.— Парышев — это я. Присаживайтесь и поговорим о деле.
Беседа была долгой и обстоятельной. Рабочий-выдвиженец Герасим Кузьмич Парышев, неустанно овладевавший американской техникой, рассказал молодежи о трудностях в изготовлении автомобилей, о том, как остро необходимы машины молодой республике. Потом повел их в цех, где остановился у старой, изрядно потрепанной фордовской полуторки.
— Вот с нее и будем начинать,— похлопал он машину по капоту.— Пока отлаживается конвейер, отливается чугун, куют детали кузнецы, а в механических цехах идет обработка деталей, мы с вами займемся этой красавицей. Разберете ее разочков сорок, да столько же вновь соберете, тогда, может, и поймете, что к чему.
Так была скомплектована первая ударная бригада сборщиков. День и ночь пропадали парни в цехе. Да и как уйти, если сам Герасим Кузьмич по суткам не уходил отсюда. Хлопот у него было по горло, но он выкраивал время и для молодых сборщиков. Подошел однажды к Дмитрию Шитенкову, посмотрел, как он работает, и вдруг спросил:
— Это ты в «Автогиганте» про нас заметку написал?
— Я,— засмущался парень.
— Молодец,— похвалил Парышев.— Что верно, то верно: недостатков хватает. Глаз зоркий имеешь, и хорошее, и плохое подмечаешь. И сборщик, я гляжу, из тебя неплохой получается. Учиться тебе надо. Сколько кончил-то?
— Четыре класса.
— Не густо, брат. Я ведь тоже в прошлом рабочий. И так считаю: опыт и знания — дело наживное. Сегодня их нет, завтра будут. Главное, чтобы желание было...
— Да я стараюсь.
— Верно, надо стараться. Техминимум сдал? Это хорошо. Слышал, наверное, что открыто подготовительное отделение в институт? — Я пока о вечерней техшколе подумываю.
— Не думать, а готовиться надо,— Парышев еще немного постоял возле парня, а перед уходом сказал, словно между прочим:— Сходи-ка в свободное время к литейщикам. Что-то тянут они там с литьем. Разберись да напиши в газету. Пора уж к сборке приступать, а деталей нет...
Окрыленный ответственным поручением Парышева, Дмитрий вскоре уже забежал к литейщикам, где у него было немало друзей. Люди они — известные на весь автогигант: большинство из них работало в прославленной переходниковской бригаде-коммуне «Штурм», которая летом 1931 года почти в полном составе отправилась на ростовский завод «Сельмаш» изучать литейное дело. Пять месяцев они провели там и вернулись в родные места толковыми специалистами.
Так в чем же дело? Почему не-отливают деталей из чугуна? Это-то и хотел выяснить Шитенков.
У литейщиков была запарка. Улучив минутку, Дмитрий спросил у вконец запыхавшегося Миши Луковникова, что, дескать, у них тут за столпотворение.
— Плавку, Дим, готовим. Понимаешь, первую плавку! — радостно сообщил тот.
— А я слышал, что вы зашиваетесь. Говорят, не ладится у вас что-то с выплавкой чугуна.
Это услышал и случайно оказавшийся рядом плавильщик Алексей Харламов.
— А как ты думаешь: сапоги может тачать пирожник? — резковато спросил он.
— Не понимаю вопроса.
— Мы же в Ростове электропечи изучали, а тут — вагранка. Мы там сталь учились варить, а нам ковкий чугун нужен. Причем высокого качества. Понял?..
Пока шла плавка, к вагранке то и дело подходили заливщики, формовщики, обрубщики, и у всех в глазах — немой вопрос: «Скоро ли, когда же, наконец, будет ковкий чугун?»
Время первой пробы. Дмитрий Успенский зачерпнул ложкой металл, и крохотный кусочек солнца заискрился у его ног. Тут же образовался плотный круг — десятки глаз изучающе всматривались в остывающий металл из-под синих очков.
— Порядок! — и огромный кулачище Миши Луковникова с оттопыренным большим пальцем поднялся над головами.— Есть ковкий чугун НАЗа!
Заскользили по монорельсам подвесные ковши. Тяжелой белой струей потек чугун. Тонкие, ослепительно сверкающие ручейки, направляемые опытными заливщиками, исчезали внутри маслянистых форм. И вот уже обрадованные обрубщики торопливо принимают впервые отлитые, еще горячие детали для будущих грузовиков. Отечественные детали! Для советских грузовиков! И стучат уже молоты в кузнице, отковывая добротные коленчатые валы!
Канун 1932 года. Шитенков с товарищами уложили на цепи конвейера первую раму будущего автомобиля. Но рама остается только рамой, если на ней нет деталей. А детали все еще не поступали. Парышев похудел. Даже бриться перестал. Все время подталкивал Шитенкова: пиши, Дмитрий, сигнализируй, бичуй нерадивых! Повсюду рассылал сплотившихся вокруг него энтузиастов автомобилестроения, и те ходили по цехам, добиваясь своевременного изготовления узлов и деталей.
К середине января было налажено производство блока мотора. В литейном цехе серого чугуна заработало уже два формовочных конвейера. В деревообрабатывающем цехе красовались первые тридцать аккуратненьких кузовов для грузовых автомобилей — иностранные спецы называли их красивым словом «кароссери». Задействовал мощный пресс «Гамильтон». И вот он наступил, желанный день, которого ждал каждый автозаводец.
С бьющимся сердцем следил Дмитрий Шитенков за тем, как Герасим Кузьмич, чуть помедлив, нажал пусковую кнопку конвейера. Дан старт сборке первого советского грузовика!
— Ну, братва, догоняй Америку! — пошутил бригадир главного конвейера Дмитрий Георгиевич Потапов.
Мерно заработал мотор. Плавно поползли цепи конвейера. Двинулась в путь первая рама грузовика. Медленно движется рама. Обрастает деталями и узлами. Петр Булавин ставит на нее задний мост. Федор Лисин крепит тормозные колодки. Анатолий Брук, ловко управляя подъемником, переворачивает шасси и передает их с малого конвейера на большой. А по монорельсу уже плывет на главную линию сердце машины — мотор. Александр Беляев и Борис Френкель ставят его на автомобиль, подсоединяют глушитель, крепят бензопровод.. А затем уже Дмитрий Шитенков и два Александра — Епишев и Кузьмин — устанавливают кабину, капот, платформу. Колеса обуваются в резинотрестовские покрышки...
Цепи конвейера несут автомобиль к деревянному помосту. Отсюда он должен сойти самостоятельно! Толпа любопытных плотным кольцом обступает машину. Прочный, в руку толщиной канат, неведомо где раздобытый предусмотрительным Парышевым, еле сдерживает напор собравшихся рабочих, обутых не только в башмаки да сапоги, но и в лапти. Лапотная Россия готовилась пересесть с «овсяного двигателя» — лошадки на могучий стальной мотор! И верилось, и удивительно было.
Начальник сборочного отдела Алексей Федорович Лебедев бодро вспрыгнул на подножку полуторки. Не скрывая своего волнения, он громко вздохнул и решительно, сел за руль. Надавил на пятачок стартера. Заныл стартер, и этот ноющий звук болезненной тревогой отозвался в каждом сердце: «А ну, как не заведется?»
В общий гул голосов незаметно влился ритмичный рокот мотора. Набирал силу. Скрежетнуло в коробке передач, и автомобиль под восторженное «ура!» и грохот аплодисментов плавно тронулся с места. Покачиваясь на стальных рессорах, он неторопливо съехал с конвейера...
Следом за ним сходит второй, третий, четвертый автомобиль. Кисть маляра выводит по черной раме белой краской: «НАЗ № 1», «НАЗ № 2», «НАЗ № 3», «НАЗ: № 4»...
А над заводом, победно взлетая к небу, мощно ревет сирена. Она возвещает о том, что 29 января 1932 года родился первый советский грузовик! Шитенков вытащил из кармана замасленную тетрадку и, помусолив карандаш, затормошил мастера сборочного конвейера Потапова:
— Иван Яковлевич, у вас есть часы? Сколько сейчас? Время, время скажите!
Понимая важность момента, тот четко произнес:
— Девятнадцать часов пятнадцать минут. Будешь об этом писать в газете — укажи с точностью до минуты.
Автоколонна из четырех грузовиков направляется к городскому Дворцу Советов. Там проходит третья краевая партийная конференция. Автозаводцы объявляют на ней об одержанной победе. Теперь заветная мечта Дмитрия Шитенкова была близка к осуществлению. В скором времени не только он, а тысячи смогут сесть за руль автомобиля.
