На смену пришли заранее. И в раздевалке, и в красном уголке было тихо. Говорить никому не хотелось. Изредка оброненные кем-либо короткие скупые фразы тонули в общем молчании. Все ждали последних известий по радио. Но невеселым было сообщение Советского информбюро. Ставший уже знакомым голос диктора отчетливо читал: «... После тяжелых боев, под давлением превосходящих сил противника, наши части оставили ряд населенных пунктов и отошли на новые позиции»... Молча и сосредоточенно слушали карбидчики. Суровей становились их взгляды. Сами собой напрягались мускулы и сжимались кулаки.
— Как же так, товарищи? — вопросительно посмотрев на окружающих, сказал пожилой рабочий.— Все пятимся и пятимся... Давит нас немец. Так он может и до нас дойти. Что же нам делать-то? — Закуривать! Чего больше?— отшутился русоволосый парень.
На говоривших посмотрели как на нашкодивших подростков. И кто-то негромким, но твердым голосом отрубил: — Работать, вот чего! Из раздевалки шли гуськом. Один за другим расходились по корпусам большого цеха. Быстро становились на свои рабочие места. И нелегкая трудовая смена началась. Кто знает, как она пройдет? Сколько времени продлится, и сменят ли тебя сегодня? Огнедышащие печи встретили жаром. На «бешеных» фазах, как в сказочном аду, клокотало ослепительное пламя. Внизу начинали слив поспевшего карбида. А наверху у заправщиков что-то не ладилось. Молодежь не справилась с перепуском одного из электродов. Уже отвернули несколько зажимных болтов, а упрямец держится и никак не хочет идти вниз. Но не гасить же из-за этого печь, не останавливать полцеха: план сорвешь. И бригадир карбидных печей Сергей Алексеевич Ларионов быстро решает действовать. Накрывшись робой из асбестового полотна, он смело шагает прямо в огонь... И замерла бригада. Тревожные взгляды устремлены на человека, объятого пламенем. Видно, как он торопливо управляется с болтами. Секунды становятся вечностью. — Ах! — в страхе вскрикивает крановщица. И как раз в это время человек выскакивает из огня...
— Есть!— хрипло говорит Ларионов. Чьи-то руки протягивают ему кружку с водой. А черное чудовище — электрод чуть-чуть оползает, куда ему «приказали»,— идет вниз. — Крепить!— негромко командует бригадир. И все уже на своих местах. Сразу все входит в обычную колею, будто ничего и не случилось. Только явно потрясен событием молодой инженер, новый начальник смены, он долго не может прийти в себя. Наконец, поднимается по железной лестнице, подходит к заправщикам и холодной ладонью жмет жесткую, горячую руку Ларионова.
— Как же это вы так, Сергей Алексеевич? Я... я поражен!..
— А чего тут, не печь же отключать? Все в порядке теперь,— просто говорит бригадир.
— Я запишу это в сменном журнале, Сергей Алексеевич. Это же... героизм!
— Нет уж, пожалуйста, без всяких записей. И бригадир зашагал вниз к сливщикам. ... Коллективу карбидчиков пришлось одним из первых на заводе столкнуться с новой сложной проблемой, которую породила война — проблемой сырья. Из временно оккупированного гитлеровцами Донбаса не мог поступать ни антрацит, ни каменноугольный пек. Обидимский известковый завод прекратил отгрузку химического камня. Не хватало и людей, каждому теперь надо было работать за двоих. Электродчики, заправщики, сливщики, слесари, бригадиры, мастера — и коммунисты, и беспартийные,— отработав основную смену, шли к старым щебеночным отвалам на раскопки химкамня. Кирками, ломами, шахтерскими лопатами, а то и просто руками добывали они острые куски дефицитного камяя и тут же грузили на железнодорожные платформы. Нестерпимо болела спина, ныли руки, кружилась от усталости голова. Но днем и ночью раскапывали карбидчики отвалы и грузили, грузили, грузили... Ведь камня требовалось двести с лишним тонн в сутки! Директор завода все жестче наседал на работников отдела снабжения: — Давайте камень со стороны. Ищите антрацит. Ищите, ищите! И вот прибывают первые вагоны с крупным алферовским камнем. У местного завода силикатного кирпича, по согласованию с городским комитетом партии, изымаются запасы касимовского камня. Наконец разбирается почти готовая шоссейная дорога, идущая от станции Дзержинск до поселка Бабушкино. Собранный здесь строительный бут, вместо химического известняка, идет прямо в обжиговые печи... Дробили камень карбидчики тоже сами. Похудевшие, невыспавшиеся выходили они на эстакаду все — от руководителя до подсобного рабочего. Как детской игрушкой махал пудовой кувалдой первый силач цеха Петр Петрович Домашенков. Но некогда было глядеть на его широкую спину, на богатырскую грудь, словно рвущуюся из всегда тесной спецовки. Усталые подвозчицы и сортировщицы еле успевали откидывать дробленый камень, обнажая под ним новые негабаритные глыбы. — Давай, давай! Подтянись, девчата!— покрикивали на них дробильщики.
Бывало и так: без отдыха, лишь наспех перекусив в столовой, рабочие уходили в цех и снова становились на смену.
Дирекции завода удалось временно решить вопрос и с заменой антрацита. Более десяти тысяч тонн разномарочного каменного угля перебросили по железной дороге из «Красного Сормова», автозавода и других горьковских предприятий. Эти сырьевые заменители создавали в карбидном цехе огромные дополнительные трудности. Но люди, мобилизовавшие в себе силу, разум, волю, нервы, энергию, опрокидывали все технические расчеты, и увеличенный план военного времени даже перевыполнялся, а карбид-кальций отвечал всем требованиям стандартов. В цехе было жарко. Все просветы и проемы по жестким правилам светомаскировки завешивались и задраивались наглухо. Ведь цех, который ранее полыхал бывало, заревом на километры, надобно сделать совершенно невидимым. Но жара в наглухо закрытом помещении становилась несносной, не помогали даже мощные вентиляторы. Они уносили пыль, подавали немного свежего воздуха — и это все. Спецодежда у сливщиков, заправщиков, электродчиков становилась от пота ломкой, как пересохший сухарь. Молодежь злоупотребляла водой, пили много, и случалось, что к концу смены обессоленный организм какого-нибудь паренька начинало сводить судорогой. — Зарядкой занялся,— сурово шутили карбидчики, и тут же протягивали парню щепотку соли, поясняя при этом, что много пить нельзя. Несмотря ни на что, цех работал с полной нагрузкой каждый день, в любую смену подъемники с грохотом загружали в обжиговые известковые печи дополнительные вагонетки сырья. А из карбидных электропечей сливался в изложницы густой, высоколитражный, ослепительно-яркий сверхплановый карбид. Он был очень нужен в это время стране. — Ты пойми, друг!— говорил мастер, он же секретарь цеховой парторганизации, Алексей Ильич Петров молодому рабочему.— Без нашего карбида ни танка, ни пушки, ни подводной лодки не сделать. А фашистов бить надо. Вот и бьем мы их с тобой здесь, в цеху, у печей... Твоя стальная шуровка, что автомат у бойца. Понял? И уставшего, уже несколько месяцев не высыпавшегося рабочего словно подменяли. Случалось и а мирное время, что электроды, изготовленные из кондиционных материалов, иногда обваливались. Это была авария. А теперь? Мастера-электродчики жаловались: — Сырье неподходящее. Качество электродов гарантировать не можем, плывет все.
Но велика сила примера. — Не можете? Неподходящее сырье, говорите?— требовали ответа свои же рабочие.— Не соответствует техническим условиям? А как же другие работают? У нас пока качественного антрацита нет, а у соседей — донецких кварцитов. Но зато они все перепробовали, и знаете, на чем сейчас работают? На Дзержинском песке! На самом обыкновенном песке, по которому мы с вами ходим... Пришлось подтянуться и электродчикам. Много на это потребовалось сил, опытные варки проводили по ночам. И все же желанных результатов добились: электроды теперь подолгу не обваливались. Рабочих самой тяжелой в цехе профессии — сливщиков уже много лет беспокоила неравномерная работа каждой из трех фаз на карбидных печах. Первая — «дикая», или, как ее еще называют, «бешеная» фаза давала жидкий, некачественный карбид. А на третьей, прозванной рабочими «мертвой» фазой, приходилось при сливе долго возиться с прожигом летки, и карбида она давала мало. Лишь на средней, второй фазе, работа шла всегда нормально. Трудовых усилий затрачивалось меньше, а карбид получался хорошего качества и высоколитражный. Как же заставить карбидные печи давать одинаковый карбид на всех трех фазах? Как облегчить тяжелый труд сливщиков? В регламентах технологического режима, утвержденного еще в 30-х годах, было написано: «Слив готового карбида производится поочередно, с каждой фазы отдельно, через первую, вторую и третью летки». Посудили, прикинули, посоветовались с заправщиками, провели опыты и решили: внести поправки в эту устаревшую технологию, сливать весь карбид через одну летку второй фазы. И в результате выход продукта повысился, качество улучшилось, а труд сливщиков стал значительно легче. Конечно, только долголетняя практика, повседневное и самое пристальное изучение «поведения» карбидных печей могли привести к этому правильному решению. Новый метод потребовал от всех рабочих, обслуживающих печи, высокой точности и буквально синхронной работы. В послевоенные годы опыт чернореченцев был подхвачен всеми карбидными заводами и цехами нашей страны и за рубежом. За непрерывной работой быстро пролетали дни, месяцы. Подошло и время неизбежного капитального ремонта. Раньше в карбидном цехе затрачивали на него 25, а то и 30 дней, как же поступить сейчас, за счет чего можно сократить срок ремонта? Дирекция завода и партком не требовали, а просили, но все карбидчики восприняли эту просьбу как боевой приказ. Стали думать прежде всего о том, как избежать многодневного выкалывания и удаления из печей остающегося там после отключения и застывающего в монолит полуфабриката. И вот, когда остудили, печи, разболтали и подняли тяжелый фронтовой лист, начальник цеха Анатолий Николаевич Андриевский подал команду: — Отставить отбойные молотки, клинья и кувалды. Заводить стальные тросы под весь монолит! Так впервые в цехе не стали разбивать спекшуюся массу по частям, чтобы сэкономить золотое время, а вытащили лебедками и полиспастами весь монолит целиком. Рискованно? Да. Но зато время ремонта сократилось почти в три раза. Нелегко выделить передовиков и застрельщиков из славного, боевого коллектива карбидного цеха. Все там трудились не покладая рук. А особым умением и старанием, преданностью общему делу отличались Сергей Алексеевич Ларионов, Александр Иванович Фролов, Михаил Филиппович Зятев, Николай Иванович Собачкин, Алексей Ильич Петров, Дмитрий Максимович Оленев, Александр Иванович Муравьев, Роман Александрович Тимофеев, Петр Петрович Домашенков, Василий Иванович Ларионов, Василий Андреевич Котов, сортировщицы Мария Люкшина и Женя Темгаева, подвозчица Валя Мухмадеева, трагически погибший впоследствии мастер-электродчик Василий Досманов. Это они и многие другие беззаветные труженики надежного советского тыла всемерно помогали скорейшему уничтожению врага. Но каковы бы ни были успехи карбидчиков, фронт требовал от них все большего и большего. Дрогнувшая под ударами советских войск немецкая армия откатывалась назад. Огромное количество военной техники, искалечениой в жестоких наступательных боях, нуждалось в срочном восстановлении. А для ремонтов, для резки и сварки стали нужен был карбид. И Чернореченский химический завод получает от правительства особое задание: дать дополнительно многие сотни тонн карбида. Заводоуправление принимает решение переделать один из корпусов другого термического цеха под карбидное производство.
Нет ни проектов, ни чертежей, ни материалов. В нормальных условиях на такое переоборудование потребовалось бы месяцев восемь, не меньше. — Тридцать дней,— распорядился директор завода. Специалисты возражают, спорят, доказывают с цифрами в руках: — Так нельзя! Это же не по-инженерному! Но уже в этот вечер не уходят с завода инженеры Петр Васильевич Смирнов, Михаил Федорович Лавров, Владимир Михайлович Ступин, начальники ремонтных цехов Александр Иванович Старостин, Леонид Федорович Ковалев, Григорий Иосифович Келлерман, многие мастера, бригадиры, рабочие. Вместе с коммунистами и комсомольцами директор завода Климахин, секретарь парткома Метелев, председатель завкома Сорокин, главный инженер Рукавишшь ков днюют и ночуют на стройке и монтаже... Прошло четыре недели, и все-таки начала работать новая карбидная печь! Притом она была пущена без малейшего ущерба плану других производств. Что же это — чудо? Нет, это результат несгибаемой воли и высокой сознательности коллектива чернореченцев. В дальнейшем с каждым месяцем работать становилось легче. Уже не залетали в центральные районы страны фашистские самолеты. Постепенно отменяли светомаскировку, разрешили и вопрос с сырьем. А знакомый левитановскии голос ежедневно передавал в эфир все более радостные, ободряющие вести.
Уверенно смотрели в будущее карбидчики Черноречья. Их суровые лица вновь теперь озарялись душевными улыбками. По-настоящему узнали люди истинную силу своего рабочего коллектива, воочию убеждались, что их самозабвенный труд приближает желанную победу над гитлеровским фашизмом. Так ковали победу карбидчики Черноречья. И лучшее свидетельство их трудовых подвигов — ордена и медали на груди многих ветеранов первого карбидного цеха страны... В химии не везде — белые халаты, колбы, пробирки, реторты. Карбидное производство — это тысячи тонн громоздкого сырья, это великаны-электроды и непрерывные разряды пугающей вольтовой дуги, постоянный шум мощных вентиляторов и монотонное журчание циркулирующей воды. Это температура +2200 градусов, и неизменные спутники печных газов — мельчайшие частицы высокой дисперсности. А отсюда и плотная спецодежда у рабочих и напряженный физический труд. Но и здесь за двадцать послевоенных лет произошли значительные перемены, далеко вперед ушло карбидное производство. Камень дробит теперь машина. Вагонетки и мускульная сила на подвозке сырых материалов в основном заменены механическими транспортерами и подъемниками. Неудобный, толстый кабель сменили пакеты из гибкой медной ленты. Мощности трансформаторов почти удвоились, и высоко к небу устремилась новая стометровая вытяжная труба. Осуществлены десятки и других нововведений. И уж, конечно, бригадиры печей давно не воюют в полыхающем пламени с упрямыми электродами. Эту задачу рабочая смекалка решила очень просто: сделан торцевой ключ длиною почти в три метра. И пусть он весит два пуда, но с помощью приспособлений справляются с ним легко. А коллектив цеха остался таким же дружным, слаженным. Наряду с опытными умельцами, кадровыми работниками, проработавшими в цехе по два с лишним десятка лет, такими, как старший аппаратчик Семен Михайлович Фролов, или начальник смены Григорий Андреевич Андреев, или передовая работница барабанной мастерской, закатчица Мария Ивановна Краснова, отлично трудится и молодежь.
Толе Карманову было шестнадцать лет, когда он пришел на Чернореченский химический завод, но и он давно шагает по трудовому пути с настоящим комсомольским упорством. Сейчас кандидату в члены КПСС Анатолию Ивановичу Карманову уже двадцать семь. Бывший рабочий-слесарь стал мастером-механиком, без отрыва от производства он заканчивает вечерний химический техникум.
Нельзя не сказать доброго слова и о коммунисте Владимире Васильевиче Николаеве. Невелик был у него запас знаний, когда пятнадцать лет тому назад, впервые начал он работать в карбидном цехе — всего четыре класса школы. А ныне Николаев — старший аппаратчик, он успел уже окончить десятилетку и готовится поступить в вечерний институт. В 1958 г. поступил в цех начальником смены молодой выпускник Московского химико-технологического института Виктор Петрович Рыляков. А с 1961 г. он работает уже техноруком этого большого и сложного цеха. Самым молодым карбидчиком является начальник цеха, инженер Сергей Павлович Гусев. Трудовую школу коммунист Гусев начал с аппаратчика в цехе нитрита натрия. Потом был начальником смены, техноруком, начальником цеха азотной кислоты, а сейчас он руководитель карбидного цеха. Эти люди, как и весь славный коллектив карбидчиков, своим повседневным трудом не только дают стране ценную продукцию, но и заставляют двигаться вперед технику, смело развивают уже казалось бы налаженное десятилетиями карбидное производство. Совсем недавно пять известковых обжиговых печей карбидного цеха работали на твердом топливе — коксе. А теперь это уже история. Из неисчерпаемой кладовой земли завод снабжается саратовским газом, и одна за другой известковые печи были переведены на это экономичное топливо. Перевод производства на газ облегчил, облагородил труд рабочих и открыл новые возможности дальнейшей механизации на этом участке: у печей уже установлены разгружатели лоткового типа, несколько месяцев назад осуществлен проект по обеспыливанию цеха. Мощный вакуум-насос вступил в борьбу за чистоту рабочих мест и оборудования. И можно быть уверенным, что карбидчики справятся и с этой технической задачей. В ближайшей перспективе цеха — качающиеся ванны. Более трех десятков лет ванны неподвижны, они находятся в постоянном покое. И каждая из них обращена своим центром к электроду.
Но почему только центром? Как сделать, чтобы действие электрода распространилось на всю ее площадь? Как увеличить реакционное пространство? Пытливая инженерно-техническая мысль разрешает теперь и этот сложный вопрос: нужно заставить ванны двигаться, подставлять под электрод каждую пядь своего пространства. И это скоро будет достигнуто! На сливе карбида человека заменит машина. По заказу завода ленинградский филиал «Гипрокаучук» уже спроектировал такую шуровочную машину. Кое-что в ней чернореченцев пока не удовлетворяет. Но проект будет доработан и осуществлен. В наши дни, как и двадцать лет назад, карбидчики тоже идут в первых рядах бойцов за лучшее, новое. Только боевой фронт у них стал другим — это борьба за решающие успехи Большой химии.
