...Когда заходит речь о мочевине, как о великолепной пище для сельскохозяйственных культур или незаменимой добавке в рационы кормов для скота, и в особенности для молодняка, я опять невольно вспоминаю о старом колхозном бригадире из «Красного маяка». Как-то вышел у нас тогда разговор о далеком-далеком прошлом его села, и Иван Петрович рассказал, что мальчишкой, окончив два класса церковноприходской школы, он крепко полюбил печатное слово и перечитывал все, что можно было раздобыть в деревне: «Часослов» и «Жития святых», книжки о рыцаре Венециане и о прекрасной магометанке, умирающей на гробе своего мужа, а особенно любил сказки. Возвращаясь к скудной действительности после такого чтения, мальчуган, забравшись в высокую траву и уставившись в синее небо, придумывал и сам что-нибудь необыкновенное. Вот он, Ванька, уже не Ванька, а могучий чародей. Пройдет по полям, брызнет из ковша живой водой — и вырастают на тощей стерне густые сады без всяких заборов, такие, что ветви ломаются от тяжелых яблок. Махнет другой рукой — и поднимается рожь в рост человека, могучая, плотная, вовсе не такая, как на отцовском наделе. Кланяются ему за это в пояс все, и радостно, совсем по-другому складывается вокруг жизнь. Да... сказки-то сказками, но большая в них мудрость народная. Чародей тот — это труд, совесть и строгость твоя, а «живая вода» — это техника и наука, что учит, как землю обихаживать, дает прямо в руки средства разные, чтобы кормить ее досыта... Уж если что и сравнивать с «живой водой» Ивана Петровича, так это прежде всего мочевину, о чудесных свойствах которой в наши дни знает каждый школьник. Карбамид, или мочевина,— это самое концентрированное и безбалластное удобрение. Оно содержит 46% азота, и все его составные части полезны для растений. Кроме того, и в почве это удобрение удерживается более продолжительное время, чем другие. Мочевину легко перевозить, хранить и вносить в почву. А прибавку к урожаю, при правильном применении, она дает огромную. И очень радостно сознавать, что родилась наша отечественная мочевина опять-таки у нас, на Черноречье. Если в производстве аммиака здесь на первых порах все-таки использовалась зарубежная техника, то в производстве мочевины создавалось и свое собственное, отечественное оборудование, и технология — ничего не заимствовалось у иностранцев. Несколько слов о том, что же представляет из себя синтетическая мочевина. Сырьем для нее служит все тот же жидкий аммиак и углекислота. У нас на заводе используется углекислота из газов от обжига известняка. Газы эти промываются водой и поступают в абсорберы с раствором поташа (карбоната калия). Раствор поглощает улекислоту, образуя бикарбонат калия. Затем, нагревая раствор последнего, мы и получаем углекислоту, пригодную для синтеза мочевины. Сам же процесс получения мочевины протекает в две стадии: сначала аммиак и углекислота превращаются в карбомат аммония. Затем, путем обезвоживания карбомата аммония, образуется мочевина. Технологически это выглядит так: жидкий аммиак и углекислота плунжерными насосами высокого давления подаются в необходимом соотношении в колонну синтеза. Там, при давлении 200 атмосфер и температуре 200 градусов, образуется так называемый плав — смесь мочевины, воды, избыточного аммиака и непрореагировавшихся карбомата и карбоната аммония. Для того, чтобы из плава получить теперь водный раствор мочевины, а тот аммиак, который не прореагировал, возвратить в цикл, плав дистиллируют, подогревая его до 110 градусов в колонне. Оттуда уже и получают водный раствор мочевины. Затем раствор очищается от масла и продуктов коррозии: он отстаивается, кристаллизуется и фильтруется в центрифугах. Разумеется, на деле все происходит совсем не так просто и быстро, как это здесь изложено. Огромное значение имеет множество деталей технологии — и степень заполнения колонны синтеза, температура и давление, избыток аммиака и инертные газовые примеси, коррозия и многое другое. А одна ложка дегтя, как известно, может испортить бочку меда — резко снижается и выход, и качество продукции. И если сейчас на наших химических заводах имеется немало твердо отработанных промышленных схем, то впервые в Советском Союзе влияние всех этих технологических факторов было определено опять-таки у нас, на первой опытно-промышленной установке. Провели всю эту работу энтузиасты — специалисты, которых потом узнала вся страна. Это лауреаты Государственной премии — начальник цеха, человек пытливого ума В. В. Святухин и главный инженер завода А. И. Рукавишников, а также технорук цеха Н. М. Павлов, механик А. К. Хахалин, крупный научный сотрудник Ленинградского государственного института высоких давлений Б. И. Болотов, который, загоревшись этой новой идеей, на долгие годы как бы вошел, душой врос в коллектив чернореченцев. 1935 год... Трудом миллионов строится, успешно возводится, крепнет молодое социалистическое общество. Воспитываются замечательные кадры собственных специалистов, создается новая, самая передовая техника, гремит по стране слава Алексея Стаханова, Никиты Изотова и сотен тысяч других прекрасных рабочих, людей нового типа. В этих условиях, поначалу в скромном проходе одного из старых цехов, и ожила впервые небольшая опытная установка по синтезу мочевины. Еще и еще раз всматривается в цифры лабораторных испытаний Святухин. Терпеливо налаживают ленинградские компрессоры для жидкого аммиака и углекислоты Болотов с Павловым. Павлов — слесарь на опытной установке, а вечерами — студент, влюбленный в химию... Это уже потом, годы спустя, он успешно защитит свою студенческую работу по мочевине и получит диплом. А пока... Сразу пошли трудности—непредвиденные и, казалось порой, непреодолимые. Самое главное — мочевина получается с примесью железа, ржавчины, что ни делай, а это совершенно недопустимо. Колонны синтеза из углеродистой стали изнутри быстро разъедает коррозия. Ага! Значит, главный враг найден. Но как с ним бороться здесь — опять впервые надо найти ответ. И найти срочно, надежно: мочевина в те годы остро нужна была и для клеев особой прочности, и для первых пластмасс, а промышленности они требовались, как хлеб...
Люди сутками не выходят из цеха, работают с опасностью для жизни в загазованном аммиаком помещении. То один, то другой предлагают свои меры — не помогает. Пробуют применить новые виды сталей, добывают повсюду то, что можно добыть... Чуть лучше идет дело с колоннами из хромоникелиевой стали, но и этого недостаточно. Первую мочевину получили в 1936 г. Сдавали ее ОТК торжественно, при большом стечении народа. До сих пор у нас с улыбками вспоминают одну неприятную, хотя и забавную случайность, испортившую, однако, торжество самого первого дня. Когда сам начальник ОТК распорядился открыть на выбор одну из бочек, мочевина в ней, вместо белой, оказалась сине-фиолетовой: один из рабочих, при ее упаковке, нечаянно уронил в бочку обыкновенный химический карандаш... Пришлось сдачу продукции начинать сначала. Создание отечественной мочевины было событием и для всей страны, с этой победой поздравил завод и Серга Орджоникидзе. Но Святухина и его товарищей это успокоить не могло: выход продукции был еще очень мал, притом невысокого качества. Все еще грозным врагом являлась коррозия сталей. Надо было совершенствовать конструкцию колонн синтеза, увеличивать мощность насосов, установить оптимальный режим избытка аммиака, научиться отпаривать его из плава и использовать на дело. Целый лес нерешенных вопросов стоял стеной! Уже стали раздаваться голоса, что не проще ли купить оборудование за границей. Но международная обстановка накалялась, даже при желании ни оборудования, ни патента купить было нельзя. Буржуазная пресса злорадствовала: ничего у русских не выйдет! И работа продолжалась. В. В. Святухин своей верой в успех, своей настойчивостью по-прежнему вел вперед небольшой коллектив. Изготовили большие по объему колонны, футерованные листовой хромоникелевой сталью,— очередная неудача: футеровку просто сплющивало при работе. Тогда придумали заливать между хромоникелевым стаканом и стенками колонны жидкий аммиак — дело пошло лучше. Еще более обнадеживающим оказалось применение молибденистых сталей. Коррозия уменьшилась, но не исчезла. В это же время стало ясно, что коррозия зависит не только от качества стали: даже при одном и том же материале коррозия то усиливается, то убывает... Значит, был еще один какой-то незримый враг. Кто же, он, как его имя? Исследования, сравнительные кривые наконец Показали, что оборудование портится сильнее тогда, когда в углекислоте возрастает ничтожное само по себе количество сернистых соединений. И все же нашли наконец, как с этим бороться. Стали очищать углекислоту активированным углем, а обжиг химкамня в карбидном цехе перевели с антрацита на кокс. Помогли во многом и работники центральной заводской лаборатории во главе с В. А. Кикутом: лишь только появлялась вспышка коррозии — в реакционный объем стали вводить, как внутривенное вливание в тело больного человека, несколько литров обыкновенной перекиси водорода. И коррозия сокращалась до минимума... ...А сколько вдохновенного, подчас прямо-таки героического труда, выдумки, упорства потребовалось от чернореченских энтузиастов химии в годы Великой Отечественной войны! Время настало труднейшее, надо было резко, многократно увеличить производство мочевины (она жизненно нужна была и для обороны), а экономить приходилось и дорогие стали, и сырье, и оборудование. Теперь нужны особенно мощные колонны синтеза, а где их взять? И у В. В. Святухина возникает поистине светлая мысль: использовать для колонн синтеза два мощных орудийных ствола с Балтики, ведь часть морских орудий в условиях блокады Ленинграда поневоле бездействовала... Можно написать целую повесть о том, в каких тяжелейших, нечеловеческих условиях по знаменитой «дороге жизни» — через Ладожское озеро две такие гигантские стальные махины доставляли в Дзержинск, с какими трудностями их растачивали на «Двигателе революции» и сколько выдумки, труда проявили, пока заново оборудовали на заводе... Раньше всю колонну синтеза мочевины были вынуждены делать из дорогой, сравнительно редкой хромоникелевой молибденово-титановой стали, а теперь эта сталь была нужна для других целей. Как же быть? Тогда кто-то вспомнил о том, как действует пушка: в ствол закладывают гильзу, раздается выстрел — гильза вынимается. Может она и разорваться, но ствол уцелеет. А нельзя ли нечто подобное сделать и тут? В колонне коррозия действует не везде одинаково — есть в ней наиболее уязвимые места... А если применить съемные «стаканы» из дорогих сплавов на эти места — скажем, там, где от воздействия двуокиси углерода на аммиак образуется плав? А если проржавеет — сменить?..
И это было достигнуто. Более высокое давление, принятое теперь для синтеза (в 200 атмосфер), требовало очень надежных запорных крышек, и тогда Павлов в содружестве с механиком Хахалиным создали особые — самоуплотняющиеся крышки, что тоже явилось для цеха и завода немалой победой. Эти новые могучие колонны успешно прослужили до послевоенной поры — 1948 г., когда наконец были заменены колоннами еще большего объема. ...И буйно растет с тех пор во всех концах страны могучее дерево мочевинной промышленности — в Новомосковске, Лисичанске, Салавате и Щекине. Потому что как бы ни были малы первые Дзержинские опытные установки, зато необъятна, смела вложенная в них научно-инженерная мысль. По проторенной тропе легче проложить большую дорогу. Да и на самом Чернореченском заводе уже растут, поднимаются из глубин котлованов новые корпуса, что будут давать стране большое количество дешевого аммиака. А на этой базе незамедлительно будет построен, и новый огромный цех мочевины. Карбамид — источник колхозного изобилия, «порошок жизни» служит и будет служить миру, народу...
