В диссертации, опубликованной в 1876 г., В. Я. Данилевский дал более полное теоретическое обоснование постановки своих опытов, излагая их с рядом имеющих весьма существенное значение добавлений и уточнений. Так, повышение кровяного давления, замедление пульса и увеличение систолы при раздражении коры над сильвиевой бороздой он связывает именно с возбуждением этого участка. При этом он отмечает, что раздражение других областей поверхности полушарий не дает такого эффекта. Слабые раздражения коры в области центра лицевого нерва без повреждения внутренней мозговой оболочки вызывают изменения дыхания. Сильный звук приводит к остановке дыхания с последующим его замедлением; этот эффект имеет место только при сохранении полушарий. Все большее количество фактов говорит в пользу предположения, что в естественных условиях полосатые тела и четверохолмие представляют собой передаточные звенья между корой и нижележащими отделами центральной нервной системы. Все больше укрепляется молодой ученый в мысли о ведущей роли коры полушарий в регулировании всех функций организма млекопитающих животных. «Если бы, — заключает он, — факты позволили приписать указанному активному центру серого вещества самостоятельную раздражимость, если бы описанным эффектам раздражения его можно было бы придать характер физиологического возбуждения, то физиология обладала бы новым чрезвычайно плодотворным фактом. В самом деле, рассматривая физиологические свойства вышеописанного места gyri supersylviaris и postfrontalis (отчасти рrаеfrontalis no Bochefontaine'y) мы замечаем, что здесь сгруппировались центры главнейших психорефлекторных явлений, сопровождающих душевные волнения, именно изменений сердцебиения, дыхания, мимических движений (Hitzig), глазных мышц (выражение глаз, Hitzig), изменения зрачка, сокращения кишек, мочевого пузыря и отделения слюны (Bochefontaine). В этой же доле полушария, вблизи активного места мы встречаем центр речи и движений конечностей. «Таким образом это активное место представляется в виде обширного аффекто-моторного центра, факт высокой степени важный не только для физиологии и психологии, но также и для психиатрии» (4876, 1, стр. 41). Это предположение в дальнейшем подтверждалось все новыми фактами. Оно привело В. Я. Данилевского к еще одному очень важному заключению. Способность издавать звуки у позвоночных зависит от респираторной функции. Эта функция, как мы видели, находится в рефлекторной связи с органом слуха, которая осуществляется через кору полушарий. Так объясняется физиологическая связь между восприятием и производством звуков. Указанное заключение он подтвердил опытом над новорожденным щенком, у которого был разрушен слуховой аппарат. В течение всей последующей жизни это животное ни при каких раздражениях не издавало звуков. Отсюда он сделал вывод, что у человека указанный рефлекторный путь должен представлять собой физиологическую основу для специфически человеческой функции членораздельной речи.
Приведенные выше данные В. Я. Данилевского вскоре были подтверждены рядом исследователей. Уже в 1878 г. их использовал для своей книги о функциях мозга Д. Феррье.
К сожалению, С. С. Преображенский, уточняя результаты исследований иностранных авторов, работавших после В. Я. Данилевского, не упомянул об открытиях, сделанных его соотечественником.
Продолжением и развитием указанных исследований явились работы многих отечественных авторов. Сюда относятся прежде всего диссертация Л. С. Минора и выполненные под непосредственным руководством В. Я. Данилевского диссертации М. О. Лавриновича и А. М. Черевкова.
На протяжении своего капитального труда «Основы учения о функциях мозга» крупнейший русский психоневролог и нейрофизиолог Владимир Михайлович Бехтерев неоднократно обращался к указанным исследованиям В. Я. Данилевского и его сотрудников. Он подчеркивал приоритет этих ученых в открытии влияния высших отделов центральной нервной системы на вегетативные функции и указывал на органическую связь между пх открытиями и исследованиями, проводившимися руководимым им научным коллективом. «Первые указания относительно влияния головного мозга на деятельность сердца и на сосудистую систему, — как указывает В. М. Бехтерев,— мы находим у проф. В. Я. Данилевского». «Исследования В. Данилевского, Bochefonlaine'a и Eckhard'a, наши и Миславского, Fr. Franek'a и др. показали, что раздражение мозговой коры у животных вызывает изменения сердцебиения».
Указанные исследования В. Я. Данилевского не утратили своего значения и в настоящее время. Они стоят неизмеримо выше работ иностранных ученых. Последние, занимаясь, по почину русского предшественника, указанными вопросами, пытались в отличие от него представить головной мозг как сумму автономных «центров». Крупнейший советский специалист по вопросам нервной регуляции дыхательной функции М. В. Сергиевский так оценивает существующее сейчас положение в этой области физиологии: «Исходя из нашего определения понятия "дыхательный центр", мы, естественно, не можем признать за варолиевым мостом, четверохолмием, зрительными буграми, корой полушарий головного мозга значения мест, в которых находятся дыхательные центры, поскольку разрушение всех их не ведет к безвозвратному прекращению координированных дыхательных движений, обеспечивающих в полной степени газообмен животного.
«Приводим цитату из работы проф. Н. А. Миславского, полностью характеризующую и наше отношение к попыткам локализации дыхательных центров в верхних отделах головного мозга: „Если бы Христиани определил эти пункты, как это далает, например, Данилевский B. Я., просто как влияющие при своем раздражении на дыхание в том или другом направлении или представляющие наиболее доступные пункты для раздражения проводников, связывающих так называемые психорефлекторные аппараты мозговой коры с аппаратами, непосредственно заведующими дыхательными движениями, то он поступил бы гораздо справедливее"». С этих же позиций высокую оценку роли В. Я. Данилевского как пионера в области изучения роли коры головного мозга в регулировании вегетативных функций дает X. С. Коштоянц. А. Т. Пшоник указывает на интересное совпадение во времени выступлений двух передовых русских ученых — клинициста В. А. Манассеина и экспериментатора В. Я. Данилевского. Оба они, каждый со своей точки зрения, провозгласили и обосновали идею глубокой зависимости вегетативных функций от высших отделов центральной нервной системы. Работы В. Я. Данилевского, С. П. Боткина, И. М. Сеченова и собственные исследования дали, отмечает этот автор, основание И. Р. Тарханову сформулировать его материалистические взгляды по вопросу о единстве и взаимодействии психических и телесных процессов. Вместе с тем А. Т. Пшоник отмечает большое значение для дальнейшего развития учения о нервной регуляции кровообращения и дыхания работ В. Я. Данилевского и выполненного под непосредственным руководством последнего исследования A. М. Черевкова.
Все же надо помнить исторически обусловленную ограниченность первых работ, начало которым положил
B. Я. Данилевский. «Исследование роли коры головного мозга, — указывает К. М. Быков, — свелось собственно к констатированию того факта, что раздражение определенных участков коры мозга может вызвать изменение дыхательной деятельности (Данилевский, Жуковский, Преображенский, Галлерни, Маврацис и Дутас, Смирнов и др.)». Следует отметить, что, производя описанные выше опыты, В. Я. Данилевский, повидимому, приблизился к открытию явления иррадиации в коре полушарий. Несколько запоздалая реакция наступала тогда, когда электроды располагались не на самом участке коры, раздражение которого приводило к данной реакции (учащение пульса, повышение кровяного давления), а вблизи него.
Итак, работы И. М. Сеченова, Л. Н. Симонова, В. Я. Данилевского и их последователей с полной достоверностью показали, что у земноводных (лягушки) и млекопитающих (собаки и кошки) из высших отделов центральной нервной системы исходят весьма важные (в том числе и тормозящие) влияния, подчиняющие себе все жизненные функции. У физиолога, стоящего на позициях дарвинизма, должен был возникнуть вопрос — на каком же этапе эволюции животного мира могли появиться зачатки такого рода воздействий? Естественно, что его внимание обращается к животному, которое в то время рассматривали еще как примитивнейшего представителя позвоночных, — к ланцетнику. Выделение ланцетника на основании открытий А. О. Ковалевского в подтип бесчерепных типа хордовых придает этому вопросу еще больший интерес. Классическая работа Ф. В. Овсянникова внесла большую ясность в понимание анатомии и гистологии центральной нервной системы этого организма. Она показала, что хотя ланцетник и не обладает настоящим головным мозгом, но у него уже есть зачаток этого высшего отдела центральной нервной системы. Он имеет на переднем конце мозговой трубки расширение канала, повидимому, соответствующее четвертому желудочку. Стенки этой полости представляют собой утолщения с отличным от остальной части мозга гистологическим строением. От них отходят нервы, возможно, гомологичные обонятельному, тройничному и лицевому нервам позвоночных. Нервные разветвления у краев ротовой части оканчиваются в чувствительных клетках, весьма сходных с теми, в которых заканчиваются разветвления тройничного нерва позвоночных.
