В. Я. Данилевский, исследуя роль центральной нервной системы в регулировании вегетативных функций, уделял большое внимание тесно связанному с этим вопросу о механизме и биологическом значении различных форм торможения. Еще будучи студентом, он занимался этим вопросом. Особенно привлекали его внимание явления, объединенные под общим названием гипноза. Он изучал их как в Харькове, так и работая в заграничных лабораториях. Выполняя эти исследования, молодой физиолог не получал никакой помощи со стороны руководителей, а иногда работал вопреки их запрещению проникать в «недоступную область» (С. Ludwig). Уже тогда, будучи последователем И. М. Сеченова, он стремился к материалистическому толкованию самых сложных явлений нервной деятельности животных. Поэтому он дал резко отрицательную оценку взглядам идеалистов Эм. Сведенборга (Em. Svedenborg), Ж. Кордануса (J. Cordanus) и других и положительно оценил успехи, достигнутые Ж. Шарко (J. Charcot) и его последователями. Будучи прежде всего биологом-дарвинистом, В. Я. Данилевский и здесь стал на путь сравнительно-физиологического исследования. «Главная цель настоящей нашей беседы, — говорил он в речи, обращенной к общему собранию IV съезда Общества русских врачей в память Н. И. Пирогова, — заключается в том, чтобы путем сопоставления явлений гипнотизма у человека и животных показать органическое родство всех этих явлений между собою по происхождению и по основным симптомам» (1891, 3, стр. 112). Вместе с тем, подчеркивал он, надо твердо помнить, что «психические явления у животных гораздо проще, чем у человека, вследствие более простой их организации» (там же, стр. 113).
Еще в 1879 г. он изложил свои взгляды и результаты первых опытов по гипнозу в докладе, представленном физико-математическому отделению Петербургской Академии наук. Через два года после этого им «была опубликована большая статья, посвященная тому же вопросу. Главное внимание в ней уделено явлению, которое Кирхер (Kircher) вызывал у многих животных и обозначил как «чудесный опыт» (experimentum mirabile). Передовой русский ученый ставил своей задачей сорвать мистический покров, которым окутали Кирхер и его последователи это явление, доказать несостоятельность апеллирования к «фантазии» животных с относительно примитивной нервной системой. Повторяя и видоизменяя опыты Кирхера на лягушках, он подтвердил фактические наблюдения последнего. Действительно, насильственное удержание животного в неестественном положении приводит к тому, что после прекращения насилия оно длительно сохраняет приданную ему позу. Оно не реагирует на тактильные и другие раздражения. Вполне здоровая загипнотизированная таким образом лягушка, которой придана поза «сидящего турка», не сбрасывает наложенную на ее ноздри влажную бумажку гораздо дольше, чем лягушка, лишенная полушарий. Из переднего мозга приведенного в гипнотическое состояние животного исходит активное торможение спинномозговых рефлексов. Только после нескольких приступов диспноэ она принимает обычное положение и лишь одновременно или вслед за этим сбрасывает бумажку. При повторении опыта на одном и том же животном гипнотическое состояние наступает все быстрее и развивается все более типично. Аналогичные явления наблюдаются и у ящериц. Чтобы уточнить вопрос о роли разных отделов центральной нервной системы в развитии гипнотического состояния, В. Я. Данилевский проделывал указанные опыты не только с неповрежденными животными, но и с лягушками, лишенными полушарий. Он установил, что каталептическое состояние наступает и у прооперированных животных. Однако здесь не имеет места та резкая задержка рефлекса освобождения ноздрей, которую, как мы сейчас видели, он наблюдал у нормальных загипнотизированных лягушек. Как и в других опытах с децеребрированными лягушками, бумажка сбрасывается через 5—10 мин. Кроме того, у таких животных гипноз не ослабляет тактильных рефлексов, усиленных после удаления полушарий. Из этих фактов В. Я. Данилевский сделал следующие важные выводы: «Это глубокое различие лягушки неповрежденной и лишенной головного мозга в реакциях на внешние раздражения приводит нас к правдоподобному заключению, что именно наличие неповрежденных полушарий большого мозга стоит в тесной связи с выше описанными явлениями торможения (кожной анестезии)...
«Итак, в случае с оперированной лягушкой гипноз стал уже несколько более простым; устранены известные явления торможения. Из этого следует, что при анестезии и сохранении неестественного положения у загипнотизированной лягушки имеются два различные, могущие быть разделенными явления, из которых первое зависит от больших полушарий и второе от других частей центральной нервной системы (от одного спинного мозга?).
«Этим путем опыты представили правдоподобное доказательство того, что торможение „произвольных" ответных движений во время гипноза должно быть приписано деятельному состоянию переднего мозга. Таким образом опять с новой стороны подтверждено наличие тормозных приборов или, лучше сказать, способности тормозить рефлексы, присущей при определенных условиях большим полушариям» (1881 2 стр. 506—507).
Иначе влияет каталептическое состояние децеребрированной лягушки на развитие другого явления, связанного с прикрытием ноздрей. У такой лягушки «нервная астма» выражена при этом гораздо слабей, чем у других животных того же вида, как децеребрированных, но не находящихся в каталептическом состоянии, так и обладающих неповрежденной нервной системой, но лишенных возможности сбросить бумажку вследствие каталептического состояния или механического удерживания передних конечностей. В этом В. Я. Данилевский видел доказательство своей мысли, что в развитии дисп-ноэтических явлений полушария лягушки играют стимулирующую роль — они сигнализируют об опасности асфиксии гораздо рацьще, чем она принесла организму сколько-нибудь существенный вред.
С указанными гипнотическими явлениями В. Я. Данилевский сопоставляет описанное И. М. Сеченовым, A. А. Герценом и Левиссоном (Levisson) явление торможения рефлексов сильными болевыми раздражениями. Чермак (I. Czermak) наблюдал его у гребенчатого тритона.
B. Я. Данилевский исследовал влияние такого воздействия на рефлекс освобождения ноздрей у лягушки и другие ее реакции. Оказалось, что болевое раздражение, пока оно длится, в одинаковой степени подавляет рефлексы как нормальной, так и лишенной полушарии лягушки. В этом его существенное отличие от гипноза. «Следовательно, — писал он, — в одном случае мы получаем торможение с периферии, в другом случае главным образом от нервных центров; хотя во втором случае (гипноз) первый толчок дан, собственно говоря, от периферических импульсов, все же главная роль принадлежит нервным центрам. Напротив в первом случае, где торможение вызвано только болевыми раздражениями, самое важное заключается лишь в определенной силе раздражения, которое может осуществляться в любом месте периферии и любым способом» (1881, 2, стр. 510—511). Из изложенных выше опытов В. Я. Данилевского и его теоретических обобщений, особенно подчеркнутых в приведенной сейчас цитате, мы видим, что он в известной мере приближался к тому определению сущности внутреннего и внешнего торможения, которое было дано в классических трудах И. П. Павлова. Василию Яковлевичу неоднократно приходилось защищать и разъяснять свои взгляды. В девяностых годах М. Ферворн (М. Verworn) выступил с изложением своих данных относительно тонических рефлексов у болотной лягушки. В 1896 г. он обратил внимание на резкое и длительное тоническое напряжение почти всех поперечнополосатых мышц, возникавшее у децеребрированных болотных лягушек, когда их хватали с обоих боков задней части туловища. В менее выраженном виде это явление иногда наблюдалось и у неоперированных лягушек. Такие рефлексы не могут возникнуть после отделения зрительных долей от мозжечка. Отсюда Ферворн заключил, что у основания зрительных долей имеется особый центр образования тонических рефлексов. Позже (в 1898 г.) он интерпретировал указанные явления как тождественные с теми, которые В. Я. Данилевский и другие авторы определяли как вызванное гипнозом общее заторможенное состояние. В. Я. Данилевский выступил против такого отождествления. Он показал, что эти явления имеют совершенно различный характер. Насильственное удержание зеленой лягушки, кролика, курицы, утки в неестественном положении вызывает у них не тонические рефлексы, а «паралич воли», анестезию, полное расслабление произвольной мускулатуры. При тонических рефлексах Ферворна имеет место прямое возбуждение двигательных центров, при гипнозе — их торможение, распространяющееся от определенных пунктов высших отделов центральной нервной системы. Вместе с тем В. Я. Данилевский решительно выступал против допущения существования особых «судорожных центров» в среднем мозгу. С таким допущением, указывал он, не может согласоваться наблюдавшееся им возникновение тонических судорог задних конечностей зеленых лягушек с перерезанным поперек спинным мозгом. Они имели место у животных, длительно содержавшихся в лабораторных условиях. Весьма сходные явления наблюдались у собак, спинной мозг которых был перерезан между грудным и поясничным отделом. Сжатие яичек вызывало у них тонические судороги задних ног (1899, 13). Обращаясь к биологическому значению гипнотического состояния у животных, В. Я. Данилевский указывал, что оно возникает как целесообразная реакция на непреодолимое насилие. Борьба для подвергшегося такому воздействию животного бесполезна, и, «как бы сознавая свою беспомощность, оно покоряется» (1891, 3, стр. 119). Здесь мы снова встречаемся с приближением В. Я. Данилевского к павловскому пониманию физиологии и биологии нервной деятельности животных. Нельзя не вспомнить, как И. П. Павлов определял сущность так называемого гипноза животных («чудесный опыт» Кирхера). «В настоящее время, — говорил он, — благодаря систематическому исследованию нормальной деятельности большого мозга, я в состоянии указать биологический смысл факта и точно и полно выяснить его физиологический механизм, объединяя, таким образом, все отдельные фактические данные авторов. Это есть один из самоохранительных рефлексов задерживающего характера. Перед огромной силой, при встрече с которой для животного нет спасения ни в борьбе, ни в бегстве, шанс остаться целым — именно в неподвижности: или чтобы быть незамеченным, так как движущиеся предметы особенно привлекают к себе внимание, или чтобы суетливыми, беспокойными движениями не вызвать у этой сокрушающей силы агрессивной, нападающей реакции. Неподвижность достигается следующим образом. Чрезвычайные, очень большой интенсивности или в высокой степени необычного вида, внешние раздражения вызывают быстрое рефлекторное задерживание прежде всего двигательной области коры больших полушарий, заведующей так называемыми произвольными движениями. Это задерживание, смотря по силе и продолжительности раздражителя, или ограничивается только двигательной областью и не переходит ни на другие области больших полушарий, ни на средний мозг, или же распространяется и на них... Очевидно, что наше оцепенение, столбняк в случае сильного страха есть совершенно тот же только что описанный рефлекс».
