По словам В. Л. Комарова, предпринять это путешествие побудило его «желание на месте ознакомиться с классическими типами Турчанинова [т. е. с теми растениями, на основании изучения которых написано Турчаниновым его известное сочинение «Flora baicel ensi-daurica»] и выяснить, насколько возможно, западную границу восточноазиатских растений». В экспедиции, кроме Комарова который «преимущественно посвящал свое время высшим сосудистым растениям», участвовал еще А. А. Еленкин, специалист по споровым растениям, который должен был заниматься сбором и изучением мхов и лишайников, «образующих в этой стране самостоятельные, роскошно развитые формации». Средства экспедиции, повидимому, не были особенно велики; все же они, как писал Комаров, «хотя и не позволили мне пригласить к участию в экспедиции кого-либо третьего, но нам двоим совершенно обеспечили все задуманные работы».
Путешественники 12 мая 1902 г. прибыли в Иркутск, где должны были получить подорожные листы для переезда на почтовых и земских лошадях в большое село Тунку, лежащее в долине р. Иркут. В Иркутске они иолучили также немало полезных сведений, указаний и справок о стране, которую им предстояло посетить. В качестве проводника, по рекомендации известного исследователя Алтая П. Н. Крылова, был выписан из Томска сургутский казак И. А. Тарасов, который, будучи коренным охотником, человеком, хорошо знакомым с тайгой, а кроме того и вообще умным и находчивым спутником, был, по словам В. Л. Комарова, «чрезвычайно полезен нам в течение всей экспедиции».
17 мая на трех почтовых экипажах путешественники разместили свои вьючные ящики и багаж и уселись сами, причем, предчувствуя жестокую тряску, В. Л. Комаров взял в руки хронометры, необходимые для определения долгот, и барометр, употребляемый для отсчетов высоты над уровнем моря.
Прежде всего нужно было достичь Байкала. По понтонному мосту путешественники переехали на противоположный берег холодной и прозрачной Ангары и поднялись на Кайскую гору, с которой на восток открывалась панорама Иркутска с его многочисленными старинными церквами и деревянными домами, а на запад - долина р. Каи, впадающей в Иркут, с березовыми рощами и живописно разбросанными дачами иркутян. Была ранняя сибирская весна. Листья на деревьях еще не начали распускаться, и из растений В. Л. Комаров отмечает только кое-где бледножелтые цветки сон-травы (прострела), а на влажных местах лютики (курослеп) и осоки.
У берега Иркута благодаря низкой воде путешественники проехали низом у подножья скалистой горы, отделяющей долину р. Кап от долины параллельной ей, но значительно большей р. Ольхи. «Чудная ивняковая пойма Иркута,- пишет В. Л. Комаров,- с стройными тополями и другими деревьями и кустарниками скоро прервалась рукавамп Иркута и Ольхи и расположенным между ними селом Смоленщиной». Далее дорога, минуя опять пойму Иркута, мостики через Ольху и пос. Введенское, оставляет долину Иркута, так как последняя, стесненная крутыми и постоянно осыпающимися склонами гор, образует, по выражению сибиряков, «непропуски». Дорога пересекает эти горы и проходит параллельна реке через перевалы различной крутизны. Уже в середине первого горного перегона произошла «легкая авария» - переломилась пополам оглобля; пришлось доставать экспедиционные топоры и веревки и наспех ремонтировать ее. Весь путь шел лесом, состоявшим исключительно из березы и осины, так как постоянные лесные пожары совершенно истребили хвойные породы.
Вторая станция после Введенского, Моты, расположена в двух верстах от небольшой дер. Иркуты, лежащей на берегу р. Иркут. Сменных лошадей здесь не было, и В. Л. Комаров закончил день небольшой экскурсией на покрытый лесом высокий увал к востоку от станции. Здесь цвел рододендрон (Rhododendron dauricum), или багульник, как его называют сибиряки. Заросли его воздушным розово-фиолетовым покровом одели целые горы. В сырых местах он находил мелкую невзрачную ветреницу (Anemone rejlera), а среди сосен - многочисленные золотистые и очень крупные цветки прострела (Pulsatilla).
На другой день путники стали подниматься выше в горы. Подъемы и спуски становились все значительнее и труднее; местами встречался снег; дорога была сильно испорчена дождями и образованными тающпм снегом потоками воды. Миновали почтовую станцию Глубокую и двинулись на главные подъемы по хребтам, отделяющим оставшуюся далеко вправо долину Иркута от Байкала. С наиболее высоких подъемов открывалась грандиозная панорама ближайшей цепи Хамар-дабана, сплошь одетого густой пеленой снега. Здесь было больше хвойного леса. Среди него нередко попадались одиночные скалы. Наконец, с высокого гребня внизу заблестел Байкал. Начался спуск к пос. Култук, протяженностью около 8 км. Живописную дорогу много раз пересекают быстрые горные ручьи, по сторонам дороги высятся большие скалы и осыпи, одетые мхом и лишайниками, а иногда влажные, покрытые яркокрасной пеленой водорослей (Trentepohlia) глыбы известняка.
От Култука и начинался известный Тункинский тракт к монгольской границе, который путешественникам предстояло исследовать. 19 мая они выехали из Култука и двинулись по ровной, окаймленной крутыми горными склонами долине. По ней некогда протекал Иркут, пока не промыл гор, замыкавших его на севере, и не забил песками и камнем свое старое русло. В этот день проехали немного, только ст. Быструю, и остановились в Тибильты, на берегу Иркута. Здесь В. Л. Комаров опять экскурспровал. Он осмотрел белую песчаную дюну, еще недавно, повидимому, бывшую под лесом, и обошел берег Иркута с поймой из сибирской лиственницы, различных крупных ив, черемухи, дерена (Cornus) и какой-то смородины.
От Тибильты поехали правым берегом Иркута, пересекая обширную и плодородную Торскую долину. Затем переправились через Иркут на пароме и снова очутились в роскошной пойме, с пышными тополями, кустами желтой акации - чилиги (Caragana arborescent) и лапчатки (Potentilla fruticosa). Поднявшись на террасу, въехали в большое село Гужиры, населенное, как и Тибильты, русскими крестьянами. Выше Гужир долина Иркута перегорожена так называемой Бычьей горой из базальта. Река течет здесь в узком ущелье, «щеках», и ниже, почти против поселка, принимает справа один из крупнейших своих притоков - р. Зон-мурин, текущую с южных гор п крайне изменчивую по своему уровню. По Бычьей горе только в 1916 г., во время первой мировой войны, пленными австрийцами была проложена дорога.
«За Бычьей горой,- пишет В. Л. Комаров,- мы попали как бы в более теплый мир, так как вое деревья были уже в листьях, распустившись накануне нашего приезда; в ранее же посещенных местностях близость холодного Байкала значительно задерживает ход весны. Миновав понемногу отроги и распадки Бычьей горы, мы стали быстро спускаться мимо березовых рощ, лугов и пашен в обширную равнину, занятую Тункой, центром большого хлебородного оазиса, где мы должны были достать вьючных лошадей и вообще окончательно снарядиться для настоящего рабочего пути среди дикой и пустынной природы высоких гор».
В Тунке В. Л. Комарову и А. А. Еленкину пришлось пробыть сравнительно долго - целых пять дней. За это время они наняли 12 вьючных лошадей, причем с помощью трех местных жителей, взявшихся исполнять всю работу, связанную с передвижением каравана, заготовили вьючные седла и потники, закупили муки, насушили из выпеченного хлеба сухарей и сверили все метеорологические инструменты с инструментами местной метеорологической станции, которою заведывал школьный учитель. Среди всех этих хлопот В. Л. Комаров все же нашел время для небольшой экскурсии в горы.
23 мая он выехал на тарантасе из Тунки, миновал небольшое селение Талую и проехал по отрогам Бычьей горы; разбросанные вокруг обломки черного пузыристого базальта, повидимому, свидетельствовали о вулканическом происхождении горы. Конечной целью поездки был так называемый Коймарский аршан, большой кислый ключ, славившийся целебными свойствами и расположенный около бурятской деревни Коймары, к западу от Тунки. В. Л. Комаров наблюдал здесь кустарниковую растительность долины и луга, на которых встречались и высокогорные формы, например дриада (Dryas). Но выше не удалось подняться из-за недостатка времени...
24 мая вечером все приготовления были закончены. Утром 25 мая караван выступил в путь при ясном небе и жаркой погоде. Пошли левым берегом Иркута, затем переправились на его правый берег на большом карбасе при помощи каната и весел; дальнейший путь протекал через местность, занятую бурятскими поселками и усадьбами. К вечеру перешли вброд довольно широкую и быструю речку Хребеты и на берегу ее заночевали. Следующий день решили посвятить отдыху, но В. Л. Комаров, как обычно, экскурсировал по окрестностям. Он пересек долину до гор, поднимался до 1000 м в предгорья, констатируя всюду наличие пузыристого базальта, спустился в ущелье р. Хребеты, где местами еще сохранились залежи снега, и берегом ее вернулся к лагерю.
27 мая пошли далее на запад, миновали бурятский мона стырь (дацан, или хуре), прошли и большую русскую деревню Шимки. В последние дни гор различать было нельзя, так как в воздухе стояла густая мгла от лесных пожаров. Остановились на берегу небольшой речки Байтирки, в стороне от дороги, на сенокосном лугу. 28 мая устроили дневку. Дымный туман к вечеру рассеялся, и показались в полном блеске северные гольцы Тункинского хребта с их зубчатым гребнем, полосами и пятнами снега и облачками в расселинах. 29 мая с утра шел мелкий дождь, но к 10 часам погода улучшилась и караван тронулся дальше.
