20 июня путешественники в первый раз стали лагерем уже в Монголии, в долине р. Ханги. Их взорам предстал своеобразный ландшафт. Все дно долины было скрыто кустарниковыми зарослями, склоны почти доверху одеты луговым или степным покровом, а на самом верху рос лиственничный лес. Цветущих растений в степи было еще мало; среди остатков прошлогодней ветоши лишь кое-где пробивались желтые касатики (Iris arenaria), первоцветы (Primula), сонтрава, синяя и желтая (Pulsatilla Regelii, P. ochroleuca), анемоны (Anemone narcissiflora) и др. Все еще весна...
День за днем путешественники шли по берегу большого монгольского озера Косогол, обходя его с восточной, стороны к западу. Дневник В. Л. Комарова тщательно регистрирует его геологические, ботанические и климатологические наблюдения. Он заносит в дневник все, хотя бы мелкие, приключения и происшествия. Он рассказывает о встречах с монголами и их незатейливом быте. На страницах дневника то и дело выступает тонкий юмор В. Л. Комарова. Так, описывая Аршан, т. е. горячие лечебные ключи в долине р. Булунай, он высказывает предположение, что «двухнедельное купанье в источниках в связи с повышенным питанием и приподнятым настроением от массы дальних знакомых и друзей, несомненно, излечивает многих». Характеризуя Дархатский хурень (монастырь) на западной стороне оз. Косогол, в который экспедиция заехала, несколько отдалившись от озера. Владимир Леонтьевич пишет: «Лица монахов сильно отличаются от лиц кочующих монголов, виденных нами раньше. Это упитанные, краснощекие, смеющиеся парни, в которых мало подвижнического и большое тяготение к радостям жизни».
В Дархатский хурень экспедиция попала после того, как обошла всю восточную и южную части озера и поднялась от него на северо-запад. Комаров детально описал побережье Косогола, устья многочисленных речек и исток р. Иги, или Эгнн-гола, из южной оконечности озера. Везде он констатирует выходы пузыристого базальта. На глубине 70 см от поверхности почвы он обнаруживает вечную мерзлоту. Дурная погода - дожди или сильный туман - часто задерживала работы и движение экспедиции. Так, 10 июля, когда Комаров был в долине р. Улей-хе, неожиданно выпавший снег покрыл все густым слоем, и он с трудом выбрался к лагерю. С 11 по 17 июля экспедиция обходила по горам, через перевалы Ницегун и Улей, ту часть берега Косогола, которую отвесные скалы, обрывавшиеся прямо в воду, делали неприступной. Далее путешественники, проходя опять по берегу озера, без подъемов и спусков, пришли к подножию Мунку-сардыка.
По пути к этой вершине путешественники прошли долину р. Хоре, или по русскому произношению Хареты, впадающей в оз. Косогол. Хоре - больше всех остальных рек, впадающих в Косогол, не исключая Ханги и Олаксыра. В устье ее В. Л. Комаров обратил внимание на большую гору с 11 косыми, очень узкими террасками, параллельными дну долины и друг другу. Они образовали как бы гигантские борозды, выпаханные в боку горы.
«Очевидно,- пишет В. Л. Комаров,- долина Хоре была некогда ложем гигантского ледника, конечные морены которого раскинулись теперь по обе стороны ее устья, образовав целую систему моренных нагромождений, занимающих колоссальную для них площадь. Терраски на горе, вероятно, придется признать за результат ледникового выпахивания. Моренные отложения подходят к самому берегу Косогола и, повидимому, продолжаются далеко под водами его, значительно понижая глубину северо-западного угла озера».
Далее экспедиция направилась через моренные гряды к границе деревьев на южном склоне Мунку-сардыка. В качестве базы для восхождения на главную вершину этого пика, довольно высоко, на маленькой, слегка покатой площадке у последних лиственниц южного склона, раскинули лагерь.
22 июля В. Л. Комаров предпринял рекогносцировочную эксиедицию к подножию горы для подготовки восхождения на вершину и для ботанических сборов. Об этом он писал: «Я прошел всю верхнюю часть склона под стоянкой, одетую густыми кустарниковыми зарослями. На высоте около 7800 фут. [2300 м] угол наклона резко изменился, и передо мной раскинулась обширная, лишь слабо покатая платообразная площадь, с которой и поднимается уже массивный конус гольца, совершенно лишенный заметной для глаза растительности от самого основания своего. Весь пройденный склон и вся почти платообраз-ная покатость у подножия конуса очень сухи и каменисты; лишь местами, где есть углубления, видны следы стоявшей весной воды: моховые подушки, зеленые лужайки трав и густые заросли кустарников. На плато есть маловодные, заросшие мхами ключики, по всему остальному его пространству господствуют сухие каменистые лишайниковые заросли с редко сидящими травянистыми растениями... Конус главной вершины по подножию одет кольцом осыпей из мелкого обломочного материала и несет еще довольно много одиночных или разбросанных небольшими группами альпийских трав».
Самое восхождение В. Л. Комаров описывает так:
«23 июля, закончив необходимые работы в лагере, мы выехали к главной вершине. Лошади легко взошли на плато, где я и посоветовал бы будущим путешественникам разбивать лагерь перед восхождением, достигли подножия гольца и немного поднялись по осыпям у одного из маловодных потоков, сбегающих с вершины. В 1 час дня мы отпустили лошадей и полезли вверх по крутым осыпям. Около высоты в 9000 фут. [2700 м] растительность почти совершенно исчезла, хотя отдельные растеньица встречались и выше (всего 28 видов, но очень мало индивидуумов). Путь по осыпям очень тяжел, но итти можно непрерывно; в 4 часа мы оказались уже на скалистом гребне, немного на юго-запад от вершины, прошли по нему, пробираясь между зубцами скал, и уперлись в почти отвесную стену, по щелям которой, однако, влезли с большим удобством на еще более высокий гребень, который уже и привел нас к высшей точке.
«Под именем Мунку-сардык, Мунку-хардык, Мунку-засу (бурятское) и Бурун-хан (монгольское) известен местным жителям весь пограничный хребет между перевалами Обо-сарымом и Гарганом. Всех вершин на нем семь, разделенных глубокими речными оврагами. Гребень, состоящий из древних кристаллических пород, сильно размыт и изрезан на острые узкие уступы и скалы. Первая с востока вершина выше остальных, хотя и не намного; на ней-то мы стали в 5 час. 30 мин., употребив на восхождение четыре с половиной часа».
Высота пика, измеренная В. Л. Комаровым при помощи гипсотермометра, оказалась 11 332 фута [3340 м]. Под ногами путешественников с ближайшего гребня спускались два ледника: к северу и югу, причем северный был во много раз больше южного. Он круто падал вниз и далеко внизу образовал правильную конечную морену. Нижняя часть ледника была окрашена в яркопурпуровый цвет, что указывало на массовое развитие в ней водоросли (Haematococcus nivalis). Длина покрытой льдом седловины, на которой разделяются или, вернее, сливаются своими вершинами оба ледника, не превышала 50 саж. [106 м] и заканчивалась большим зубцом голых скал, лишь немного уступавшим взятой вершине. Все это было сфотографировано.
Погода на вершине ухудшилась. При резких порывах ветра стали собираться небольшие тучки, посыпалась снежная крупа, пошел мелкий дождь. В 6 час. 30 мин. исследователи начали спускаться по ближайшей к ним западной окраине ледника, пробираясь между крупными обломками скал и рассматривая ледник. В. Л. Комаров отмечает, что поверхность льда здесь очень ровная, камни не образуют на нем ни столов, ни котлов. Масса мелких ручьев сбегает по льду, не оставляя на нем заметных борозд. По всему леднику, в особенности на его более тонкой восточной части, хорошо видны две системы параллельных трещин: первую составляют трещины поперечные, дугообразно выгнутые к середине, вторую - продольные. От «обо» - кучи камней, поставленной монголами у нижнего конца ледника,- путники пошли вниз прямо по каменистой осыпи. Неожиданно обнаружилось, что у всех троих, в особенности у А. А. Еленкина, подошвы сапог совершенно изорвались; пришлось итти далее почти босиком по острым камням. Так как уже стемнело, шли ощупью, крайне медленно и осторожно. Перешли несколько потоков, стекавших по склонам горы в глубоких траншеях, окаймленных высокими валами наносов, пересекли плато и, достигнув морен на его западной окраине, спустились прямо к лагерю. Однако пришли туда уже на рассвете, около четырех часов утра.
После восхождения на Мунку-сардык экспедиция вновь спустилась к р. Хоре, около которой В. Л. Комаров доисследовал различные, по его мнению ледниковые, образования. Затем долиной Хоре начали подниматься к Гарганскому перевалу. Днем 30 июля, пройдя его, перешли обратно государственную границу с Монголией. Здесь уже наступила осень; 1 августа дождь с небольшими перерывами шел внизу весь день до вечера, а на гольцах уже выпал снег. В. Л. Комаров отмечает, что этот снег уже не таял и остался до будущего года.
За Гарганским перевалом экспедиция опять шла долиной р. Хоре и достигла ее слияния с р. Окой. Это было 4 августа.
Весь день морозило, ночью выпал снег. Он шел и весь день 5 августа. Часть его таяла, а часть намерзала на кустах и траве и растаяла только на следующий день. Засыпало снегом и Мунку-сардык, который превратился в настоящий снежный сугроб. Экскурсии в долину р. Оки и на прилегающие горы привели В. Л. Комарова к выводу, что растительность здесь относится исключительно к лесному типу; наличие же кустиков ржи и сопутствующих ей сорняков указывало на частую посещаемость троп проезжими бурятами.
8 августа экспедиция, перейдя при устье небольшую речку Каштак, впадающую в Оку, по долине этой речки начала подниматься к горе Алпбера с ее заброшенными графитовыми ломками. В ночь с 9 на 10 августа мороз достиг 10°. После длинной и утомительной дороги, когда В. Л. Комаров однажды отстал от каравана, 10 августа, поздно вечером, путники, бредя выше чем по колено в снегу, поднялись на гору Алибера. На ней в развалинах прежних построек провели двое с половиной суток. 13 августа двинулись дальше к оз. Иль-чир, являющемуся одним из истоков Иркута. Обогнув это озеро, экспедиция вышла к истокам р. Ихе-огун и здесь, в альпийской и субальпийской областях, с вечера 20-го и до утра 23 августа, производила последние высокогорные сборы.
