Нам кажется, что мы тщательно выполняли все указания В. Л. Комарова в этом путешествии, всецело осуществленном его заботами. Его ученики хорошо обработали альпийскую область истоков р. Орхона в западном Хангае, я же прошел альпийской областью центрального и восточного Хангая до г. Уляссутая. Немного позднее, весной следующего года, В. Л. Комаров пишет:
«Коллекции, присланные Вами, очень хороши обилием материала. Детально же я еще не мог познакомиться с ними и еще не знаю, есть ли новинки. Во всяком случае я очень дорожу ими и чрезвычайно рад, что Вы их прислали» (10/5 1927).
«Ивы Ваши я пересмотрел, материал очень обильный и собран со вкусом, но новинок как будто нет, хотя у Вас больше алтайских форм, чем в моей косогольской коллекции» (2/Х 1927 г.).
Из предыдущего достаточно ясно, ято, работая над «Введением к флорам Китая и Монголии», В. Л. Комаров совершенно
не предназначал его специально для диссертации. Это была текущая работа ученого и одновременно более чем добросовестное выполнение поручения, возложенного на него советом Ботанического сада и Русским географическим обществом.
Новая большая эпопея по изучению далекой Камчатки, о которой мы расскажем в следующей главе, временно отвлекла его от дальнейшего научного оформления выполненной работы. Однако в конце 1910 г. В. Л. Комаров представляет свое «Введение к флорам Китая и Монголии» физико-математическому факультету Московского университета в качестве диссертации на соискание ученой степени доктора.
Публичная защита состоялась в феврале 1911 г., причем тезисы, или, как они названы в подлиннике, «положения» к диссертации, были розданы в печатном виде. Эти положения настолько интересны для характеристики методов исследования и взглядов В. Л. Комарова, что заслуживают быть приведенными целиком.
ПОЛОЖЕНИЯ
(к диссертации В. Л. Комарова «Введение к флорам Китая и Монголии». СПб., 1908)
1. Рациональная флористика должна иметь своим предметом изучение племенной жизни растений.
2. Результат ее исследований - выяснение истории развития как отдельных видов, родов и пр., так и целых флор.
3. Не следует делать выводов о распространении материков и морей в прежние геологические эпохи из распространения растений; напротив, историю миграций необходимо базировать на твердых, геологически обоснованных фактах. 4. Центром развития данной группы растений надо считать не ту область, где она представлена в настоящее время наибольшим числом форм, а ту, которая геологически представляется наиболее древней и притом не испытавшей катастроф, как то: покрытия водой, обледенения и пр.
5. Наиболее древней формой каждой группы растений следует считать ту форму, которая яснее других связывает всю rpynnjr с соседними, например тот вид в роде, который ближе всех к типу, объединяющему группу ближайших родов. Гибриды, представляя обычно некоторые типичные черты, обнаруживающие их происхождение, не затемняют этого правила.
6. Центры эндемизма могут быть различных порядков: первичные, давшие начало всей данной группе растений, на пример роду; вторичные, давшие начало соподчиненным группам, например рядам видов, и третичные, давшие начало группам близко родственных видов, часто пульверизующие их на мелкие формы.
7. Процесс видообразования вспыхивает каждый раз при переходе из менее благоприятной для развития данной группы области в более благоприятную, особенно при общем увеличении количества тепла и влаги; в таких случаях образуются центры вторичные (см. о роде Caragana стр. 240 и 373).
8. Современное нам видообразование идет главным образом по трем типам: 1) по реликтовому типу, когда растение, оставаясь на занятой им территории, изменяется, так как изменяются условия жизни на этой последней (см. Флора Маньчжурии, I, стр. 85); 2) по изоляционному типу, например на островах и в горных долинах (см. род Clematoclethra стр. 86) и 3) по миграционному, когда геологические причины открывают для заселения новые территории (см. о роде Caragana стр. 374-376).
9. Растительность зон бореальной и арктической является потомком высокогорной растительности конца меловой эпохи и начала третичной.
Легко видеть, с каким изяществом и точностью диссертант сумел изложить на полутора страничках все основные теоретические положения своих объемистых трудов. Официальные оппоненты, которыми были профессор Московского университета М. И. Голенкин и профессор Московского сельскохозяйственного института (ныне Тимирязевская с.-х. академия) СИ. Ростовцев, высоко оценили диссертацию. Но без курьеза дело не обошлось. С. И. Ростовцев указал В. Л. Комарову на то, что в монографии Caragana он морфологически неправильно называет плоды растений стручками, а не бобами (см. стр. 185- 187). Как рассказывали очевидцы, С. И. Ростовцев сердито сказал: «Ну вот, какие же стручки? Стручки - это у крестоцветных, а у бобовых бобы...» Замечание было правильно, и В. Л. Комарову оставалось только признать свою ошибку. Впрочем, это была мелочь, и ученый совет единогласно присудил В. Л. Комарову степень доктора ботаники.
Научная степень доктора открывала в те времена свободный доступ к занятию самостоятельной кафедры в любых
столичных и провинциальных университетах. Но в Петербургском университете профессорская кафедра попрежнему оставалась для В. Л. Комарова недоступной не только потому, что он здесь продолжал считаться «неблагонадежным элементом» из-за своей прошлой работы в студенческих кружках и из-за своего участия в Обществе вспомоществования, но также и по следующей причине. Для предоставления В. Л. Комарову самостоятельной кафедры в университете необходимо было разделить кафедру ботаники на две параллельные кафедры: споровых (низших) и цветковых (высших) растений. Такое разделение имело место раньше и было снова проведено позднее, в 1918 г. Однако руководитель кафедры ботаники проф. X. Я. Гоби, из-за чрезвычайна обостренных отношений с которым В. Л. Комарову пришлось ехать для защиты диссертации в Москву, упорно противился разделу кафедры. Оставалось занять самостоятельную кафедру где-нибудь в провинции. Но выезжать из Петербурга В. Л. Комаров никак не мог, ибо для его научных работ требовалась библиотека и в особенности гербарии Ботанического сада. До Великой Октябрьской социалистической революции В. Л. Комаров так и оставался в университете приват-доцентом, не допускаемым к чтению обязательного курса систематики цветковых.
