Любопытно происхождение сел. Начики. Во времена Степана Крашенинникова, первого исследователя Камчатки, оно не существовало. Возникло оно в результате административного произвола, когда сюда было переселено семь семей с западного побережья Камчатки. Доктор В. Н. Тюшов через 45 лет после возникновения селения нашел в нем те же семь семей, а В. Л. Комаров уже только шесть. В Начике экспедицией прежде всего были изучены горячие ключи, с температурой воды в грифоне 66-78°, затем луга и рощи за речкой Уздецом и гора Шапочка, очень часто фигурирующая на этикетках гербария. Еще 30 июля по всей Камчатке прошел утренник, и листья шеламайника (Filipendula kamtschatica), чемерицы и других мясистых трав во многих открытых местах почернели и сморщились. Вечером 5 августа пришла с Поперечной оставшаяся часть отряда. Наиболее интересной была экскурсия на горное Начикинское озеро, до тех пор не посещенное никем из исследователей. Снаряжение и провизия были отправлены туда вверх по реке в ботах, а участники экспедиции с двумя рабочими пошли пешком. Переночевав по дороге, 7 августа достигли озера. На берегах его, в невысоком хребте, сложенном из глинистых сланцев и названном В. Л. Комаровым за яркую зелень его лесного покрова «Зелеными горами», произвели большие и интересные сборы растений. 9 августа с утра поднялся туман, а затем пошел сильный обложной дождь. В. П. Савич и С. Н. Поршняков ушли с проводниками добывать медведя. К вечеру они убили медведицу. Это было большой удачей, так как у экспедиции не было ни мяса, ни хлеба. «Но когда в одной руке кусок вареной медвежатины,- вспоминает об этом эпизоде В. Л. Комаров,- а в другой - печеная на вертеле рыба, то о хлебе можно и позабыть».
10 августа, перейдя Зеленые горы, В. Л. Комаров констатировал и здесь сильнейшие следы ледниковой деятельности в виде морен, моренных остаточных озерков и великолепных каров с изрытыми льдом террасами и свежими осыпями по склонам. 11 августа собирались возвратиться в Начику. Но из-за ветра на озере поднялось сильное волнение, и проводники нашли небезопасным плыть по нему. Один из них, крестьянин Новограбленый, накануне был на охоте и убил большого горного барана. Его предстояло съесть, и эта перспектива несколько примирила проводников с задержкой. 12 августа, оставив Л. Г. Раменского на озере заканчивать производившееся им исследование, отплыли и благополучно вернулись в Начику.
По возвращении в Начику В. Л. Комаров стал усиленно хлопотать о поездке на запад - в Болынерецк. Убедившись в невозможности организовать значительный караван, он решил взять с собой в эту поездку только С. Н. Поршнякова и одного рабочего. В. П. Савичу было поручено детализировать знакомство с окрестностями сел. Начики, а Л. Г. Раменский рассчитывал, закончив исследование Начикинского озера, спуститься к устью р. Авачи и изучить прилежащие тундры. В последнюю экскурсию в окрестностях Начики, 14 августа, В. Л. Комаров ходил вместе с В. П. Савичем и С. Н. Поршняковым на вершину горы Шапочки. К удивлению В. Л. Комарова, она оказалась давно потухшим вулканом, о чем свидетельствовал типичный кратер на ее вершине, на дне которого находилось озерко и даже рощица берез. С одного края кратер был размыт, и через образовавшуюся глубокую щель (барранкос) из кратера небольшим ручейком выливалась вода.
15 августа двое жителей сел. Начики подъехали на ботах к лагерю экспедиции. Боты эти соединили вместе досками, сделав из них подобие парома. На него погрузили небольшой груз, и в 2 часа дня В. Л. Комаров со своими двумя спутниками и обоими проводниками поплыл вниз по р. Начике. Река была чрезвычайно извилиста и по берегам густо заросла ивняками. В. Л. Комаров тщательно описывает все ее притоки: речки и ручьи, впадающие в нее слева и справа, и все время регистрирует панорамы гор. Ночевали против горы Поворотной, т. е. отойдя по прямой линии отсел. Начики на 23 км, а по воде проплыв не менее 40 км. Прибрежная намывная галечная лужайка, на которой остановились, была одета перегноем и покрыта травами такой высоты, что их пришлось вырубать, ломать и уже на поваленных стеблях шеламайника и баранника {Senecio palmatus) ставить палатки. В. Л. Комаров дает очень оригинальное объяснение необычайного плодородия этой береговой почвы. На ней долгое время по осени отлагались груды «снёнки», т. е. рыбы, выметавшей икру в верховьях, а затем погибшей. Сгнивая, она превращала речной песок в черную вязкую почву, богатую фосфором и азотом. На этой переудобренной основе и развивается тот необычайно высокий и мощный травяной покров, о котором писали все путешественники по Камчатке.
«Снёнку,- пишет В. Л. Комаров,- надо видеть на месте, чтобы получить о ней понятие,- никакие описания не сделают этого. Пласты рыбы под водой, рыба на всех каряжинах и местами на камнях, нанизанная на острые выступы их бегущей сверху водой, рыба на отмелях и у береговых тальников... Вся эта масса рыбы гниет и находится на всевозможных стадиях разложения». Добавим к этому, что снёнка осенью почти совершенно отравляет воду рек, делая ее негодной для питья. Она издает при этом отвратительный запах, распространяющийся на несколько километров от реки.
Путешественники плыли еще два дня, причем 17 августа пережили некоторое затруднение, так как русло протоки, в которое они попали, было захламлено поваленными деревьями - «карчами». Пришлось вылезать на берег и спускать паром на бечеве, прорубая прибрежные завалы, чтобы выйти снова на спокойное и чистое место. Около 1 часа дня достигли пос. Апачи, находившегося в 140 км от сел. Начики, и остановились пониже его. Комаров вычисляет, что на проезд 140 км было потрачено 11 ходовых часов; стало быть, течение несло паром со скоростью около 12 км в час.
На следующий день выехали из Апачи также на двух спаренных в паром ботах, но уже с другими проводниками. Немного ниже Апачи, после впадения в р. Начику р. Каримчиной, р. Начика носит уже название р. Плотниковой. 19 августа, сделав в общей сложности 70 км от Апачи, прибыли в пос. Большерецк, стоявший недалеко от впадения р. Плотниковой в р. Большую Быструю.
Владимир Леонтьевич не раз сетует на скудость камчатской географической номенклатуры. Чуть не в каждом селении встречаются свои Быстрая, Тополевая, Мутная и т. п. речки, свой Красный яр, свое Зеркало, свои Федоткины, Алешкины, Иннокентьевы горы, тундры и просто урочища - в память того, что кто-нибудь тут охотился, ловил рыбу или погиб в пургу или на охоте. Вероятно, в старину географические названия были гораздо разнообразнее и богаче, а теперь в большей части они позабыты или неузнаваемо искажены.
В связи с наступлением осени В. Л. Комаров двигался почти без остановок. Уже 20 августа отплыли по р. Гольцовке из Большерецка к месту слияния всех трех рек: Плотниковой, Быстрой и Гольцовки. (С этого места была хорошо видна огромная потухшая сопка Опала, бывшая основным пунктом нашего путешествия 1935 г.) Река Большая, по которой теперь двигались путешественники, действительно велика и с самого начала разбивается на целую сеть протоков. Острова покрыты сильно порубленным лесом, берега низки. Попрежнему много снёнки, так же как и кормящихся ею чаек. На одном из островов увидели большого медведя, мирно ловившего лапой рыбу в тени береговых кустов. Грянули выстрелы, медведь свалился, но из-за высокой травы его не стало видно. Обождав немного, подъехали к острову и высадились на него с опаской, так как боялись наткнуться на раненого зверя. Однако он был мертв. Из-за хлопот по съему шкуры и разделке мяса тут же и заночевали.
21 августа двинулись дальше, причем днем въехали в область устья, тянувшегося на 15 км вдоль моря, от которого река отделена «кошкой» - узкой и длинной песчаной отмелью. В конце устья остановились на речном берегу, под защитой приморского берегового вала. Пошли смотреть Охотское море. Оно серое, неприветливое, вечно волнующееся. Холодные волны сильного прибоя набегали на плоский песчаный берег. Охотское море, по словам В. Л. Комарова, «богато животным миром, но к детям своим относится сурово». И действительно, около лагеря не берегу везде лежали выброшенные морем и погибшие обитатели его: то красивый пятнистый тюлень-нерпа, еще совсем свежий, то большая и толстая белуха, то кучи рыбы. Водорослей в полосе отлива не было вовсе.
