Ночь провели, однако, не на Узоне, который сразу не смогли найти, а на горном гребне в вершине Тауншицевой речки. В. П. Савич отправился на охоту к подошве Кихпинича и убил сначала двух горных баранов, а позднее - северного оленя. 23 августа, повернув к югу по гребню, экспедиция подошла, наконец, к кратеру Узона и стала обходить его справа, разыскивая спуск внутрь кратера. Единственная падь, ведшая туда, привела путешественников к берегу кратерного озера с яркосиней водой. Затем по альпийским лугам и голым глинистым площадкам, с сильно нагретой почвой и фумаролами они дошли до середины кратерного днища, где остановились лагерем поблизости от главного ключевого поля.
На Узоне прожили четыре дня, обследуя и изучая его горячие ключи, многочисленные фумаролы и грязевые вулканчики. На основном поле, площадью около гектара, расположено несколько сот отверстий, из которых либо бьет горячая вода, либо изливается жидкая глина, либо время от времени с шумом вырывается струя белого пара. Растительности на этой сильно нагретой площади, разумеется, нет совсем. Температура воды в ключах Узона достигает 65-67°, а в центральном ключе - даже 84°.
27 августа В. Л. Комаров решил, что дольше оставаться на Узоне рискованно. Экспедиция тронулась в путь, направляясь к югу. Сначала обошли с востока главное ключевое поле, затем поднялись на южный край кратера и направились к подножию вулкана Большого Семячика. Влево вдалеке было видно море. Пройдя несколько километров по ровной поверхности вулканического плато -шлейфа или дола Семячика, экспедиция попыталась спуститься по долине речки, текущей с Узона. Однако это не удалось из-за крутых и обрывистых склонов дола. Пришлось поворачивать обратно, к подножию горы Крашенинникова, а оттуда, лавируя между потоками застывшей лавы, итти к подножию вулкана Кихпинича. Во время этого тяжелого пути В. Л. Комаров прошел не дальше чем в 3-5 км от замечательного явления камчатской природы - гейзеров, открытых сотрудником Кроноцкого заповедника Устиновой в 1945 г., как раз между вулканами Узоном и Кихшшичем.
1 сентября экспедиция провела на стоянке, на небольшой площадке около ручья в верховье р. Илькиной, окруженной с трех сторон черными лавовыми стенами. Здесь свалился с ног рабочий С. Козлов, простудившийся еще на Семячнке после одного из купаний в горячих ключах Узона. Повидимому, у него началось острое воспаление брюшины. Восемь дней он провел без сознания, с очень высокой температурой. Все это время экспедиция стояла в вынужденном бездействии среди лавовых полей.
Правда, время не было потеряно даром. Обнаружилось, что, для того чтобы спуститься к морю, нужно сделать проход (проруб) длиною около 5 км через густые заросли ольховника. 8 сентября проруб был готов. К этому времени больной пришел в себя. Его на носилках перенесли вниз. Затем вернулись, поймали одичавших за неделю лошадей, навьючили их и уже всем караваном направились вниз. Ночевали среди группы берез в 7 км от моря; 9-го здесь же дневали.
На другой день, 10 сентября, выступили к морю. Пришлось проделать в ольховниках еще два небольших проруба, после чего вышли на берег Тихого океана между устьями р. Кроноцкой и р. Тихой. Отсюда до устья р. Жупановой больного С. Козлова сначала несли на носилках, а потом, когда он почувствовал себя лучше, помогали ему передвигаться верхом на лошади. Шли, держась морского побережья, иногда по мокрому песку у самой воды, иногда между береговыми прибойными валами, а иногда пересекая возвышенности, тянущиеся к берегу от вулканических гор и одетые каменно-березовым (Betula Ermani) лесом.
Устья рек Тихой, Ольховой, Семячика, Березовой, Кореневской и Каримчиной в большинстве случаев приходилось переплывать в брезентовой лодке, выбирая для этого время отлива, так как в прилив это утлое суденышко, конечно, не справилось бы с волнами прибоя.
Во время вынужденной стоянки из-за болезни С. Козлова продовольственные запасы экспедиции в значительной мере истощились. Охоты на побережье не было. 15 августа продовольствие фактически окончилось. Поэтому, находясь в этот день у устья Семячика, В. Л. Комаров не решился разыскивать расположенную поблизости единственную рощицу особой пихты (Abies gracilis), им же и описанной.
Как отмечает В. Л. Комаров, экспедиция вряд ли окончилась бы благополучно, если бы 19 сентября при устье р. Жупановой она не встретила запоздавшего на промысла и ожидавшего пароход рыбопромышленника Штюбеля с семьей, помощниками и полным штатом русских и японских рабочих. Штюбель снабдил В. Л. Комарова запасом муки, риса, соли, чая и соленой рыбы. Он распорядился перевезти экспедицию через широкую и быструю р. Жупанову на большом морском кунгасе (японская рыболовная лодка).
Теперь дальнейший путь пошел легче. От устья р. Жупановой, откуда отряд вышел 21 сентября, пересекли основание мыса Шипунского между Халыгерским приморским озером и устьем р. Вахиль. Затем переправились через р. Островную, перевалили к Налочеву озеру, обогнули его, перешли также р. Налочеву и, двигаясь по морскому берегу, 5 октября дошли до Калахтырского озера, где вечером остановились лагерем на том же месте, откуда тронулись в путешествие 5 июня, т. е. четыре месяца назад. Резюмируя все проделанное в пути, В. Л. Комаров замечает: «И в эту поездку при хорошем снаряжении и полной свободе передвижения я гнался не за числом пройденных верст, а за внимательным, возможно детальным анализом встречаемых явлений и тщательным коллектированием растений».
Ликвидация излишнего имущества экспедиции заняла не много времени. 12 октября на аукционе все лошади были проданы за ту же цену, за какую они были куплены. Затем началась упаковка коллекций и снаряжения, закончившаяся к 20 октября. 21 октября экспедицию принял на борт военный транспорт «Шилка». В связи с осемними штормами он довольно долго курсировал то к Командорским островам, то к Корагинскому о-ву и только 11 ноября через шестой Курильский и Лаперузов проливы доставил участников экспедиции во Владивосток.
О результатах своих двух путешествий на Камчатку В. Л. Комаров писал: «Всего ботаническим отделом (экспедиции) осмотрено более 2 тыс. верст пути, собрано около 10 тыс. образцов сосудистых растений и столько же приблизительно споровых, коллекция образцов древесных пород, образцов почв и [сделано] более 500 фотографических снимков». Цветковых растений было собрано до 10 параллельных гербариев для обмена и рассылки научным учреждениям. В 1912 г., когда были обработаны в основном результаты экспедиции 1908-1909 гг. на Камчатку, в только что построенном здании Русского географического общества по Демидову пер. открылась обширная и разносторонняя выставка, посвященная демонстрации коллекций, собранных ею на Камчатке. Немалое место было отведено на выставке экспонатам ботанического отдела, выпустившего даже специальный каталог выставленных материалов (Краткий каталог выставки коллекций, собранных на Камчатке ботаническим отделом Камчатской экспедиции, организованной Русским географическим обществом. СПб., 1912, стр. 1-23).
Рассказ об экспедиции будет неполон, если мы не скажем несколько слов о личном облике В. Л. Комарова и его поведении во время камчатского путешествия.
Сохранилась прекрасная фотография В. П. Савича, на которой В. Л. Комаров снят на Камчатке в 1909 г. Она многократно воспроизводилась в различных статьях и книгах и известна под названием: «В. Л. Комаров с белой лошадью». Опишем, каким мы видим на ней В. Л. Комарова. На ногах у него обычные камчатские «торбасы», грубые сапоги с мягкой подошвой, в которые вкладывается «теплая трава» - листья осоки, богатые воздухоносной тканью и защищающие ноги от соприкосновения с холодной и влажной кожей. Сапоги длинные. Они обвязаны выше колен сыромятными ремешками, чтобы вода не попадала в них сверху. На суконный костюм надета кожаная куртка. Ее необходимо носить постоянно, так как сырая высокая трава мочит путника даже и при отсутствии дождя. На голове В. Л. Комарова кожаная фуражка. Впрочем, даже этот почти водолазный наряд мало защищает от воды в условиях камчатского климата. Поэтому в своих камчатских дневниках В. Л. Комаров часто отмечает: «промокли до костей», «основательно промокли», «мокрая трава вымочила до шеи», и т. д.
Во время езды, экскурсий и дневной работы почти постоянно приходилось надевать на голову волосяную сетку - «накомарник». Мы уже приводили выше отзывы В. Л. Комарова о камчатском «гнусе»: комарах, оводах и мошке. В другом месте он пишет: «Мы защитились сетками, но чувствовали себя неважно. К счастью, ночи попрежнему оставались холодными, и после заката вся эта нечистая сила быстро отправлялась на покой». Но все неудобства путешествия не могли подавить кипучую активность В. Л. Комарова. В нашем путешествии 1935 г. на западном побережье Камчатки нам встретился некий Бурнашов, бывший недолгое время проводником его во время поездки в Большерецк. Когда я принялся расспрашивать его, что он помнит о поведении В. Л. Комарова в поездке, он ответил крайне лаконично: «Работал сильно - вставал раньше всех, а ложился спать после всех».
Выше мы упомянули также о некоторых встречах экспедиции с животными Камчатки. В дневниках В. Л. Комарова мы находим описания его наиболее интересных встреч с ними. Одна из них произошла во время подъема на Кроноцкий перевал 8 августа 1909 г. Комаров рассказывает о ней следующее: «Забрав свое снаряжение, я стал спускаться, продолжая экскурсировать среди альпийского луга, когда заметил, что навстречу мне, прямо по следу каравана, идет очень большой медведь своеобразного светложелтого цвета, который вообще характерен для хребтовых медведей. Я попроворнее стал спускаться влево, по той стороне спуска, где между мной и медведем стояла большая одинокая скала, возвышавшаяся как раз на середине долины и вскоре скрывшая от меня непрошенного соседа, который прямо направился на перевал». 13 августа того же года на берегу Кроноцкого озера он описывает новую встречу с медведем: «Здесь я спугнул еще медведя, мирно копавшего коренья на лужайке близ леса, такого же светложелтого, как и все здешние медведи. Сначала он даже бросился ко мне, приняв, повидимому, лошадь мою за оленя, но потом сообразил, что дело неладно, и очень быстро скрылся в лесу».
В. Л. Комаров рассказывает еще об одной интересной встрече с медведем, случившейся 8 сентября, в районе вулкана Кихпинича: «Я по обыкновению был далеко впереди каравана пешком и углубился в исследование железных источников у конца лав, как вдруг, поднявшись, увидал небольшого бурого медведя, который внимательно меня рассматривал. Зная, что караван уже недалеко, я попытался удержать его на месте, что, не имея оружия, можно было сделать только различными телодвижениями, очень занявшими медведя. Действительно, караван подошел, но охота не удалась,- мои охотники всегда слишком волновались, когда шли на медведя, и промазали; медведь ушел, ловко взобравшись на хаотически наваленные выше нас груды лав».
Перейдем к обзору научных результатов двух путешествий В. Л. Комарова на Камчатку. Выше, при описании маршрутов, мы пользовались данными большого описания путешествия, вышедшего в 1912 г., так как в предварительной статье «Два года на Камчатке» эти маршруты описываются весьма сокращенно. Так же коротко, раздельно за 1908 и 1909 гг., описываются они и в самых первых отчетах Географическому обществу (Ботанический отдел Камчатской экспедиции 1908 г. Отчет Русск. географ, об-ва за 1908 г., СПб., 1909, стр. 26-33; Краткий отчет о работах ботанического отдела Камчатской экспедиции в 1909 г. Отчет Русск. геогр. об-ва за 1909 г., СПб., 1911, стр. 32-46).
Однако и в вышеназванной статье, и в большом «Путешествии» вслед за формальным описанием маршрутов помещены еще резюмирующие главы. Они составляют в большом отчете его третью часть. Из этих глав первая посвящена физическому миру Камчатки, ее «мертвой природе»; вторая - растительному миру; большая третья глава - населению полуострова. В несколько расширенном виде она была позднее опубликована и отдельно (О русском населении Камчатки. «Русск. антропол. журн.», М., 1912, № 2-3, стр. 100-136, 41 рпс, 1 карта).
