Избрание В. Л. Комарова в действительные члены Академии Наук состоялось при следующих любопытных обстоятельствах. В 1920 г., в связи со смертью академика А. С. Фаминцына, освободилось место академика на кафедре ботаники Академии Наук. Академия письменно запросила все ботанические учреждения - научные общества, институты и кафедры вузов, кого они считают заслуживающим быть избранным на это место. Опрос дал совершенно неожиданные результаты. Предполагалось, что большинством голосов будет намечен к избранию в академики один из известных профессоров-ботаников с большим стажем и обширными связями в академических кругах, например Н. И. Кузнецов, или Г. И. Танфильев, или же А. Я. Гордягин. Однако подавляющее большинство запрошенных ботанических учреждений страны назвало В. Л. Комарова, лишь за два года до того, в 1918 г., ставшего профессором Петроградского университета.
В согласии с результатами этого предварительного опроса академики И. П. Бородин, Н. В. Насонов и И. П. Павлов выдвинули на Общем собрании Академии Наук кандидатуру В. Л. Комарова, представив требуемую уставом «Записку об ученых трудах» кандидата. Эта записка заключала обстоятельный обзор путешествий и опубликованных работ В. Л. Комарова и заканчивалась следующими словами: «В. Л. Комаров может считаться одним из деятельнейших, талантливейших и широко образованнейших в естественно-историческом отношении ботаников наших вообще и бесспорно является первым авторитетом по флоре Азии». Воля ботанической общественности, подкрепленная авторитетом трех выдающихся ученых, второй раз выступающих с представлением В. Л. Комарова, оказала должное влияние на Общее собрание Академии Наук. В. Л. Комаров был избран действительным членом Академии Наук. Уже следующий, 1921 год принес новое блестящее доказательство всех трех качеств В. Л. Комарова, упомянутых в официальном представлении И. П. Бородина, Н. В. Насонова и И. П. Павлова. По инициативе Русского ботанического общества, причисленного к Академии Наук, в 1921 г. был созван в Петрограде I Всероссийский съезд русских ботаников. В работах этого съезда В. Л. Комаров принял деятельнейшее участие, выступив на нем с четырьмя докладами, свидетельствовавшими как об исключительной талантливости его, так и о поразительной разносторонней образованности, ибо каждый из них заключал в себе нечто существенно новое, поднимающее науку на следующую, более высокую ступень (Меридиональная зональность организмов. Дневник I Всероссийского съезда русских ботаников в Петрограде в 1921 г., 1921, № 3, стр. 27-28; Русские названия растений, там же, стр. 28; Вегетативное размножение, апомиксия и теория видообразования, там же, № 5, стр. 44; Смысл эволюции, там же, стр. 45). Наиболее характерен первый доклад. В. Л. Комаров в дополнение к широтной зональности, общеизвестной со времени А. Гумбольдта, указывал в этом докладе, что при построении биогеографических областей следует применять также и принцип меридиональной зональности, основанный на следующих данных. Крупные материковые массы обычно образуют два типа флор: приокеанские, вытянутые узкой полосой вдоль побережий, и континентальные, складывающиеся в отдалении от них. Наиболее развитыми являются океанские полосы восточных побережий Азии и Америки, тогда как западные берега Старого Света и Нового Света обладают сравнительно ограниченной прибрежной территорией, разбитой в Америке на три флористические области, а в Европе на две. Кроме того, при изучении очагов реликтовой растительности В. Л. Комаров намечает три меридиональные линии, отчленяющие восточные побережья обоих основных материков (Азии и Америки) и отчасти атлантическое побережье южной Европы, вдоль которых концентрировано наибольшее количество третичных реликтов. Они являются как бы линиями разлома земной коры, на гребне которых и сохранилась древняя растительность.
В итоге В. Л. Комаров считает, что «если скрестить гумбольдтовские широтные поясы, которых всего семь, с меридиональными, то получится механически 42 флористических округа, каждый со своим климатом, почвою и своим эндемизмом, а также и господствующим растительным пейзажем, почему и следует руководиться при установлении конкретных флористических округов принципом меридиональной зональности.
Эта идея была не умозрительной выдумкой; она родилась на конкретном фактическом материале. Об этом свидетельствует составлявшаяся В. Л. Комаровым в течение лета 1918 г., т. е. задолго до того как он сделал упомянутый доклад, и опубликованная им только в 1922 г. замечательная сводная статья «Краткий очерк растительности Сибири» («Матер, для изуч. произв. сил России, изд. комиссией при Росс. Акад. Наук», 1922, № 45, стр. 1-98).
В. Л. Комаров со своей обычной научной честностью предупреждает, что статья эта по необходимости является произведением компилятивным. Он объясняет это тем, что для личного ознакомления с такой обширной страной или хотя бы с наиболее типичными ее районами надо было бы «совершить не менее 20 серьезных научных путешествий, продолжительностью каждое около одного вегетационного периода», в то время как он имел возможность выполнить таковых всего пять. Однако сводный характер работы не помешал В. Л. Комарову в ее конечных выводах вскрыть существенно новые черты в растительном покрове Сибири. По его мнению, кроме обычных зональных линий, отграничивающих в Сибири тундру, тайгу и степь с их подразделениями, в ней выделяются еще три меридиональные линии.
«Первой и важнейшей из них я считаю,- пишет он,- косо идущую с СЗ на ЮВ линию, отграничивающую области распространения сибирской и даурской лиственницы. На запад от нее царство сибирского кедра и сибирской лиственницы с елью как обычным спутником тайги. На восток все эти деревья быстро выклиниваются и совершенно исчезают или становятся редкостью, как ель. Зато появляется характернейшее новое растение - карликовый кедр, или кедровник.
«Второй по значению линией является линия Станового водораздела, восточнее которой появляется новый растительный мир с аянской елью во главе. Эти две линии делят всю площадь Северной Азии на три неравных участка, причем средний особенно выделяется размерами, западный плакорностью [равнинностью], а восточный изрезанностью и узостью в средней своей части. «Если бы мы остановились на первой линии как единственной и по ней разделили Сибирь на западную и среднюю, то Иркутская губерния, все Саяны и даже западное Забайкалье отошли бы к Западной Сибири. А так как их растительность уже богата своеобразными чертами, несмотря на общность основных для Сибири пород лесных деревьев, то необходимо ввести еще линию. Таковою является линия р. Енисея, или восточная граница заболоченных водоразделов. Заболоченность хвойных лесов Западной Сибири является как бы их доминирующим признаком. Мы уже видели выше, что с переходом в бассейн Енисея она исчезает. Изменяется характер тайги, и вместе с тем появляются и новые растения или исчезают прежние. На юге эта граница совпадает с границей сильной засоленности почв, сконцентрированной на западе от нее.
Эти три линии делят всю Сибирь на четыре растительных мира: западный, южный, средний и восточный, или приокеанский, независимо от зон и подзон, которые следует устанавливать далее в каждом из них».
Не подлежит сомнению, что идея, заложенная в основе такого меридионального деления, имеет огромнейшее научное значение, являясь притом совершенно новым приемом для разграничения ботанико-географических центров. Распространяя работу В. Л. Комарова и на европейскую часть СССР, нам пришлось бы провести по крайней мере еще одну меридиональную линию по Уральскому хребту, отделяющую области, еще подверженные атлантическому приокеаническому климату Западной Европы, а быть может потребовалось бы провести их две для разграничения Прибалтики и восточных Карпат от менее зависящих от этого климата Кавказа, Приволжья и Приуралья.
Замечательно, что те данные, которые В. Л. Комаров подметил и оформил на основе флористических и ботанико-географических наблюдений, получили позднее яркое подтверждение в созданной на базе совершенно иных показателей мало известной схеме одного из его учеников - А. В. Прозоровского (Причины горизонтальной зональности растительного покрова земного шара. «Сов. ботаника», 1936, № 1, стр. 51-75, 1 карта). Этот автор, кроме приокеанического и континентального расположения областей, учел еще движения масс приполярного - холодного и сухого воздуха и экваториального - жаркого и влажного воздуха. При этом движения воздушных масс рассматривались А. В. Прозоровским не статически, а происходящими на вращающемся земном сфероиде,
вследствие чего им были приняты во внимание и все отклонения их от теоретических линий. Картина распределения флористических областей получилась при эгом такая, что даже, казалось бы, однообразные образования, как тундра или тайга, распадались каждая по крайней мере на три отрезка: приморский, средний и континентальный, а степи или пустыни распадались каждая даже на четыре района: средний и континентальный умеренные и средний и континентальный тропические. Необходимо отметить, что устанавливаемые этим путем провинции очень близко соответствуют действительно существующим, причем некоторые незначительные отклонения от последних объясняются существованием горных систем и хребтов, которые не могут приниматься во внимание при составлении идеальной схемы.
Таким образом, легко видеть, что глубокая мысль, содержавшаяся в первом докладе В. Л. Комарова, позднее получила ценнейшее и плодотворнейшее развитие.
Примерно то же самое должно быть отмечено и в отношении второго доклада В. Л. Комарова - «Русские названия растений». Он отметил, что ботанику часто приходится иметь дело с аудиторией, не имеющей возможности пользоваться обычной латинской номенклатурой растений. В связи с этим он указал на необходимость «установления русских названий, которые были бы научно систематизированы и также давали бы представление о роде, виде, а где следует и о семействе, как и латинские». В то время это его пожелание еще не вызвало видимого эффекта. Однако 10 лет спустя можно было наблюдать последовательное и разумное проведение его в жизнь.
