Весной 1923 г., когда я приезжал в Петроград для подготовки к экспедиции в Монголию, я в первый раз некоторое время гостил у В. Л. Комарова. С В. Л. Комаровым я виделся ежедневно утром, перед его уходом на лекции или в гербарий, затем за обедом и дольше всего вечером, когда он отдыхал после трудового дня. В особенности в это время разговором с ним можно было поистине наслаждаться. Его шуткам, неожиданным сравнениям и интереснейшим воспоминаниям буквально не было конца. Но беседовать с ним было вообще не легко, ибо он требовал, чтобы его собеседник ловил его мысли налету.
Владимир Леонтьевич обладал необыкновенным остроумием и, кроме того, талантом о самых сложных вещах рассказывать чрезвычайно ясно и просто. Нередко за чаем, просматривая какой-нибудь привезенный с собою толстый научный журнал, он в двух-трех фразах общепонятно излагал содержание напечатанной в нем чрезвычайно трудной в теоретическом отношении статьи. От него, например, я впервые услышал о теории относительности А. Эйнштейна, причем излагал он ее настолько понятно, что и мне, не имевшему никакого отношения к физике, слушать было чрезвычайно интересно.
К 1923 г. относятся весьма интересные высказывания В. Л. Комарова о методике преподавания в высшей школе, приведенные в статье Б. Е. Райкова (Педагогические взгляды академика В. Л. Комарова. «Естествозн. в школе», 1946, №3, стлб. 5-24). Наиболее полно свои мысли, относящиеся к этому вопросу, В. Л. Комаров выразил в публичном докладе, сделанном им 21 апреля 1923 г. в Ленинградском обществе распространения естественноисторического образования, деятельным членом совета которого он состоял со дня основания общества.
По свидетельству Б. Е. Райкова, председательствовавшего во время этого доклада, В. Л. Комаров начал его с утверждения, что хотя ботаника преподается в вузах нашей страны повсеместно, но методики ее преподавания, равно как и вообще методики преподавания естественнонаучных дисциплин в высшей школе, пока еще не существует. Между тем ее необходимо выработать. На свой доклад В. Л. Комаров смотрел как на один из первых шагов в этом направлении.
Как отметил В. Л. Комаров, курс ботаники в вузе складывается из трех частей: лекций, практических занятий и семинаров. Задач, преследуемых при чтении лекций, три: первая - «заинтересовать изучением предмета, дать первый толчок, привлечь к знанию», вторая - «создать дружелюбно-любовное отношение к предмету» и третья - дать обобщения, возвышающиеся над фактами, связывающие их в систему определенного естественнонаучного мышления. В формулировке второй задачи нельзя не видеть некоторого отражения воспоминаний его о лекциях X. Я. Гоби, которые отнюдь не заставляли студентов полюбить предмет. Он далее подчеркнул, что нет необходимости излагать материал во всех подробностях, лекции могут быть «дробными» или, вернее, «частично избранными», т. е. касаться отдельных вопросов курса. Главное заключается в том, чтобы они возбуждали интерес и любовь к предмету.
Однако лекции, по словам В. Л. Комарова, имеют большой недостаток: «Лекции не дают ни прочного фактического знания, ни, что еще важнее, умения работать». Лекции - это нечто вроде способа временного психологического воздействия на слушателей. Поэтому не они играют основную роль в усвоении предмета. Им приходят на помощь практические занятия, являющиеся, по его мнению, важнейшей частью курса. Практические занятия не могут иметь дробного характера; наоборот, в них должен прорабатываться систематически, полностью весь курс и при этом по принципу работы своими руками: каждый должен не просто рассматривать препараты растений, а, напрягая творчески свою мысль, учиться сам приготовлять их, учиться воспитывать растения и т. д.
Наконец, третья часть курса - семинары, о которых, кстати сказать, Б. Е. Райков упоминает мельком, осуществляют, как считал В. Л. Комаров, окончательную отделку специалистов. Он поэтому всячески поддерживал семинары как средство развития самостоятельной мысли и формирования научных интересов начинающих исследователей.
Любопытно, что В. Л. Комаров отнюдь не переоценивал значения в педагогическом процессе - чтения книг, подчеркивая, что оно еще также не дает умения работать. Нередко на занятиях В. Л. Комаров начинал беседу со слушателями следующими словами: «Вот в книге написано так. Давайте проверим, правильно это или нет». На практических занятиях В. Л. Комаров не гонялся за многим, не забрасывал студентов материалом, но требовал, чтобы немногое прорабатывалось основательно. В качестве педагогического девиза он часто напоминал классическое изречение: «поп multa sed multum» (не многое, но побольше).
Взгляды В. Л. Комарова на преподавание ботаники и вообще естествознания в средней школе выражены в его мало известных статьях: «Биологический метод на экскурсиях по ботанике» («Естествозн. в школе», 1923, № 7-8, стлб. 20-29) и «Основные темы ботанических экскурсий» (в сборн. «Основные темы летних экскурсий», Птгр., Соцвос, 1923, стр. 5-12). Он рекомендует в них обычные в его практике превращения экскурсий в живые беседы, в некоторого рода практические уроки в живой природе, а также преподавание морфологии в синтезе с анатомией, систематикой и физиологией, чтобы все эти дисциплины служили задаче «раскрыть тайны естественноисторического мышления, постепенно переходя от конкретного факта в младших классах к широким картинам природы». Б. Е. Райков указывает, что В. Л. Комаров называл возникающую в таком синтезе дисциплину «функциональной морфологией». Со своей стороны напомним, что об этой науке В. Л. Комаров упомянул впервые в 1912 г. в статье «Видообразование».
Теперь он говорил об этой дисциплине так: «Я никогда не перестану утверждать, что форма без функции мертва и не может быть предметом преподавания. Наиболее разработанным и законченным из цикла вопросов для школьного преподавания является именно слияние морфологии с физиологией, нераздельное слияние функции и формы, наиболее соответствующее научному представлению о живом организме». Осенью 1924 г., во время исключительного по своим размерам наводнения, В. Л. Комарову вторично пришлось спасать вверенные ему живые коллекции Ботанического сада. Вода Невы залила всю территорию сада, в том числе и котельные оранжерей. Между тем дни уже стояли холодные, и температура в оранжереях резко упала. Это угрожало гибелью теплолюбивым тропическим растениям. В. Л. Комаров мобилизовал всех сотрудников своего отдела и вместе с ними откачивал воду из котельных. Благодаря этому отопление было во-время восстановлено и все растения спасены.
В 1925 г. В. Л. Комаров снова выступает в качестве историка ботаники. Он выпускает новую биографию классика естествознания Ламарка (Ламарк. Госиздат. Биографическая библиотека, 1925, стр. 1-144, 1 портр.). Образ и идеи Ламарка были близки В. Л. Комарову еще со студенческих лет, когда он слушал лекции проф. П. Ф. Лесгафта. После детального изложения биографических сведений о Ламарке и содержания его основных работ, Владимир Леонтьевич пишет следующее:
«Ламарк - первый по времени эволюционист в научном значении этого слова, и торжество эволюционной идеи, конечно, является торжеством Ламарка. Между тем на успех своей любимой идеи он имел сравнительно мало влияния. Успех ее - дело рук Дарвина». В этих строках автор имеет в виду то обстоятельство, что Дарвин совершенно не пытался объяснить происхождение индивидуальных вариаций, а направил все свое внимание на разрешение вопроса о закреплении таких вариаций путем естественного отбора. Наоборот, Ламарк в первую очередь пытался объяснить именно происхождение вариаций, т. е. причины несходства братьев и сестер одного поколения.
К циклу историко-биологических работ В. Л. Комарова относится и выпущенная им в 1926 г. небольшая книжка по основному вопросу биологии: «Из истории биологии. Что такое жизнь» (Госиздат, 1926, стр. 1-66, 5 портр.). В предисловии к ней В. Л. Комаров рассматривает борьбу точек зрения механистического и виталистического направлений в биологии, а также их многочисленных подразделений по вопросу о сущности жизни. В первой главе, на ряде конкретных примеров, посвященных отдельным биологам, он рисует картину поступательного движения учения о жизни начиная с XVIII в., т. е. с К. Линнея. Далее он подробно излагает взгляды Ламарка, рассматривает работы Жоффруа Сент-Илера и излагает эволюционные идеи Ч. Дарвина и его последователей.
Во второй главе, носящей название «В области итогов», автор последовательно рассматривает вопросы - что такое жизнь, как произошла жизнь на Земле.
Далее он рассматривает вопросы развития жизни на Земле, кратко рассказывает о Дарвине и построении филогенетических систем животного и растительного мира. Заканчивается книга утверждением, что «жизнь по существу есть явление порядка химического и как таковое нуждается для своего выяснения в дружном сотрудничестве биолога и химика».
После своего избрания в Академию Наук В. Л. Комаров сразу же занял в ней совершенно особое положение. Первоклассный ученый, он в полном смысле слова с энтузиазмом относился к победе Великой Октябрьской социалистической революции.
В высшей академической среде Владимир Леонтьевич сразу же выступил активным сторонником более демократических принципов организации Академии Наук, деятельным участником превращения ее, не по форме, а по существу, в подлинно советскую Академию Наук, не за страх, а за совесть отстаивающую великое дело победивших рабочих и крестьян.
Одновременно, уже в стенах Академии, В. Л. Комаров начал новый цикл больших научных работ. Известно, что В. Л. Комаров никогда лично не путешествовал в Якутии. Однако в Академии Наук он начинает организацию ботанического исследования этой обширной и мало известной страны. Одному из наиболее одаренных своих учеников, В. А. Петрову, он поручает составление «Флоры Якутии», а сам основательно знакомится с литературными и коллекционными материалами по якутской флоре. В 1926 г. он выпускает обширное и интереснейшее «Введение» к этой флоре (Введение в изучение растительности Якутии. Академия Наук СССР. «Тр. Комиссии по изуч. Якутской АССР», 1926, т. I, стр. X, 1-184, 8 табл. рис., 2 карты). Эта работа представляет большой том. В начале его В. Л. Комаров, объясняя причины появления труда, отмечает следующее. Приступая к любой научной работе, прежде всего необходимо представить себе, что сделано по данному вопросу раньше. По флоре Якутской АССР сделано не мало. А так как население Якутии занимается преимущественно скотоводством, вопрос о ее растительности является для нее первоочередным. Отсюда ясна необходимость подвести итоги проделанных на территории Якутии ботанических исследований, свести их в одно целое.
Сообразно этой задаче В. Л. Комаров делит работу на четыре главных отдела.
Первая глава заключает в себе очерк литературы, притом не только ботанической, но и географической, дающей возможность ознакомиться с орографией края, его геологическими, почвенными и климатическими условиями. С краткими аннотациями приводится полная библиография флоры и растительности Якутии, заключающая 372 названия и снабженная такими же оригинальными и удобными предметными указателями, как и «Библиография флоры Дальнего Востока».
Во второй главе рассматривается специально исторпя ботанического исследования Якутской республики. Это хронологический перечень коллекторов растений и их маршрутов. При этом последние рассматриваются не сразу по всей огромной территории Якутии, а по отдельным округам ее, которых всего семь, что позволяет наилучшим образом осветить степень изученности тех или других местностей, сразу же указать отдельные пробелы в их изучении и установить вовсе не изученные территории.
Третья глава посвящена строению поверхности Якутской республики как основанию для ее уже не административного (по округам), а ботанико-географического районирования. Таких районов В. Л. Комаров устанавливает четыре, но оговаривается, что пока даже описания растительности по ним произвести нельзя, а потому в дальнейшем он будет пользоваться зонами и типами растительности.
И действительно, четвертая глава, посвященная очерку растительности, после небольшою введения, характеризующего степень изученности и численность флоры,- а она достигает 1190 видов,- начинается с обозрения зональных полос. При этом зоны подразделяются: тундровая на две полосы, а лесная на целых пять. С подъемом кверху, в достаточно обильные здесь горы, констатируется наличие трех поясов: лесного, стланцевых кустарников и нагорной тундры. Наконец, подобно тому как это сделал Комаров в отношении Южно-Уссурийского края, он распределяет еще растительный покров, в особенности леса, по бассейнам главнейших рек: Оленека, Колымы, Индигирки, Вилюя и Лены.
