Затем последовательно, по литературным данным, обобщенным и обработанным В. Л. Комаровым с таким мастерством, что невозможно поверить, что все это не лично им виденные ландшафты, описываются тундры, северная граница лесов на полярном побережье, типы лесов, кустарниковые заросли, луга и болота; менее обстоятельно описывается альпийская флора, по которой, впрочем, и сведений почти нет. Далее приведены фитопалеонтологические данные по территории Якутской АССР и сведения о культурных растениях и полезных дикорастущих. В заключение этой наиболее интересной, великолепно иллюстрированной фотографиями ландшафтов главы В. Л. Комаров упоминает о немногих и невзрачных эндемиках страны. При этом он выражает уверенность, что исследование наиболее оригинального района Якутии - Верхоянского хребта, несомненно, добавит оригинальные формы.
Пятая глава - список растений якутской флоры - представляет также немалый интерес. В ней приведен общий перечень всех доныне известных растений Якутии, в числе 1190 видов, с указанием их распространения по пяти административным округам. Этот перечень является превосходным сводным черновым материалом для составления флоры. Правда, уже в процессе печатания работы административных округов стало семь. Кроме того, обнаружилось, что список, хотя он проверялся самим В. Л. Комаровым, сделан некритически. В другом месте и по иному поводу мы произвели сравнение этого списка с первым выпуском уже критически обработанной «Флоры Якутии» В. А. Петрова и выяснили, что при детальной и критической проработке общая численность флоры республики, несомненно, должна возрасти на 10-15%. Но «Флора» В. А. Петрова (1930) заключает всего 109 видов, т. е. меньше одной десятой общего числа. Она не закончена и, по-видимому, не имеет шансов быть законченной в ближайшее время, так что рассматриваемый список есть единственный полный и достоверный материал по флоре Якутии, страны, по размерам превышающей Западную Европу. Нельзя поэтому не признать, что В. Л. Комаров поступил правильно, не замедлив опубликованием списка, который в то время еще не мог быть составлен вполне критически. Добавим, что к книге приложены две отличные 100-километрового масштаба карты: на одной нанесены маршруты исследователей, а на другой - границы распространения главнейших древесных пород.
Осенью 1926 г. В. Л. Комаров по поручению Академии Наук СССР, во главе делегации, в которую входили 10 русских ученых (в том числе Л. С. Берг, П. Ю. Шмидт, П. М. Никифоров и Л. Я. Штернберг), едет представлять Советский Союз на III Всетихоокеанский конгресс в Токио. Эта поездка, продолжавшаяся с 12 октября по 15 декабря, описана В. Л. Комаровым в официальном докладе (Команди ровка в Токио на Третий Всетихоокеанский конгресс осенью 1926 г. «ДАН СССР», сер. А, 1927, № 17, стр. 257-261). Выехали делегаты 12 октября со скорым поездом и 21-го прибыли в Харбин. Вечером того же дня они отправились через Чань-чун в Мукден, который им удалось тщательно осмотреть, а затем в Антунг, на границе Кореи, Сеул и Фузан. В Фузане они сели на пароход и после 12-часового переезда морем утром 24 октября увидели в яркой зелени берега Японии.
Пароход подошел к самому большому острову Японии, называемому Хондо, или Ниппон, и бросил якорь в Симоно-секи, где делегация и высадилась. В скором поезде она проследовала в Токио, причем дорога шла все время вдоль южного берега острова, и из окон вагона открывались виды то на сельские местности с их земледельческим ландшафтом, то на небольшие города, то на выступы морского берега. Утром 25 октября, на заре, открылась панорама знаменитого вулкана Фудзияма.
В Токио делегацию хотя и поместили в лучшем отеле города, но дали ей всего две комнаты на пятерых. 27 октября, по приглашению исполнительного комитета конгресса, В. Л. Комаров прочитал приветственный адрес конгрессу от имени научных учреждений и ученых СССР.
Конгресс официально открылся 30 октября. Но русская делегация хотела ко дню открытия съезда подготовить выставку, освещающую хотя бы частично русские научные исследования на Тихом океане, начиная от экспедиции Крузенштерна. Бюро конгресса отвело для выставки большую комнату и отрядило в помощь П. Ю. Шмидту двух студентов Токийского университета. Для постройки щитов и витрин были наняты рабочие. Благодаря исключительной энергии и распорядительности П. Ю. Шмидта выставка открылась без большого запоздания, 2 ноября. Она привлекла многочисленных посетителей. Для дачи им объяснений постоянно дежурили члены академической делегации.
Заседания конгресса происходили с 1 по 11 ноября. Первое и последнее заседания были общими, а остальные проводились по отделам и секциям. Регламент был суровый, на доклад давалось 15-20 минут. Благодаря этому на конгрессе состоялось 346 докладов. В одном из заседаний В. Л. Комаров прочитал свой доклад «Об арктических границах некоторых деревьев на русском Дальнем Востоке».
Большой интерес для участников конгресса, в том числе и для советской делегации, представила экскурсия по Японии, устроенная для приехавших ученых. 11 ноября делегация покинула Токио и по железной дороге переехала в древнюю столицу Японии - г. Киото. 12 ноября осматривали этот город с его старинными дворцами и храмами, Киотский университет, второй по значению в стране, и очень типичный парк Асакуза. 13 ноября ездили на оз. Бива, расположенное среди невысоких гор вблизи Киото. Здесь осмотрели древние храмы Ишияма, густой лес из криптомерии и лиственных пород, стоявший в своем пестром осеннем наряде, и небольшую пресноводную биологическую станцию.
Вечером переехали в г. Нара, самую древнюю из столиц Японии. В Нара члены конгресса разбились на отдельные экскурсии, причем советская делегация пожелала принять участие в экскурсии на о-в Киу-сиу, в его южную префектуру Кагошима.
Из Нара по электрической железной дороге экскурсия прибыла в портовый город Осаку и, не останавливаясь, проехала на пристань, где села на пароход.
Плавание заняло немного больше суток. На утро 15 ноября подошли к городку Беппу, лежащему на берегу о-ва Киу-сиу, в самом центре интенсивнейшей вулканической деятельности. Беппу приютился среди вулканических гор, частью разрушенных, частью действующих. Повсюду участники экскурсии наблюдали естественные и искусственные скважины с горячей водой до 90°, а в окрестностях города - огромные горячие ключи и настоящие гейзеры, выбрасывавшие каждые 5-10 минут фонтаны (в 10-15 м высоты) воды и водяного пара, перегретого до 150°.
Из Беппу ночью экскурсия переехала по железной дороге в небольшой городок Миасаки на восточном берегу Киу-сиу. В 15 км от него находится маленький островок Аошима, лежащий у самого берега Киу-сиу и соединенный с ним деревянным мостом. Аошима представляет совершенно особый интерес для натуралистов своей самобытной тропической флорой. Дело в том, что большая часть Японии одета субтропической флорой. Настоящих же тропических растений в ней мало даже на самом южном острове, каким является Киу-сиу. Между тем на Аошима, крохотном островке менее километра в окружности, находится, благодаря какому-то своеобразному сочетанию природных условий, настоящая тропическая флора, самая северная на земном шаре. Остров покрыт густым лесом из пальм ливистоний (Livistona chinensis), в котором встречаются тропические папоротники, бананы, алоказии и т. п.
Вернувшись на Киу-сиу, осмотрели огромный вулкан Са-курашима, извергнувший в 1914 г. колоссальные лавовые поля. Этим экскурсия закончилась, и утром 19 ноября участники ее разъехались в разные стороны.
В. Л. Комаров с несколькими другими членами советской делегации решил возвращаться в Москву через Корею. Проследовав со своими спутниками через Мукден в Харбин, он остался в Харбине, чтобы у местных ботаников познакомиться с коллекциями растений из юго-восточной Маньчжурии и Барги. То же самое он сделал во Владивостоке и Никольске-Уссурийском, что дало ему возможность констатировать, чта краеведческая работа ведется там правильно и достаточно интенсивно.
Обстановка, в которой работала советская делегация на III Всетихоокеанском конгрессе, не особенно благоприятствовала специальным ботаническим наблюдениям. Однако В. Л. Комаров во время поездок делегации все-таки набрал и в своей записной книжке насушил целую коллекцию крошечных папоротников из сем. Hymenophyllaceae, отличающихся необычайной нежностью листьев.
В 1926 г., по предложению группы ботаников, членов старейшего в России Московского общества испытателей природы, поддержанному президентом общества М. А. Мензбиром, В. Л. Комаров избирается почетным членом этого общества. Этим избранием как бы еще раз устанавливалось всероссийское значение научных заслуг В. Л. Комарова: им подчеркивалось, что Общество испытателей природы в Москве, столице Советского Союза, предъявляет на него такие же права, как Общество естествоиспытателей в Ленинграде. Владимир Леонтьевич был очень растроган этим избранием и в письме на имя проф. М. А. Мензбира благодарил его и членов общества за оказанную ему честь.
По возвращении В. Л. Комарова из Японии Академия Наук все чаще нагружает его исключительно ответственной работой. Так, в 1927 г. его избирают председателем постоянной комиссии по изучению Якутской АССР вместо академика Ф. Ю. Левинсон-Лессинга; в 1928 г. он - председатель подобной же комиссии по изучению Байкала; в 1930 г., после смерти академика И. П. Бородина, Комаров становится академиком-секретарем Отделения физико-математических и естественных наук АН СССР.
По первой из этих должностей В. Л. Комаров исключительно быстро и энергично развивает работу. Уже в 1927 г. он выпускает в свет превосходный универсальный сборник «Якутия», посвященный всестороннему описанию природы Якутской АССР. В этом сборнике ему принадлежит шестая глава, носящая название «Очерк растительности Якутии». Она представляет собою сокращенное и компактное изложение общей части «Введения в изучение растительности Якутии», что объясняется всего лишь годичным промежутком между этими работами и отсутствием каких-либо новых материалов. История исследования растительности Якутии изложена здесь совсем схематично, всего на одной странице. Несколько подробнее, почти совпадая с «Введением», написано подразделение на районы. Без всяких сокращений оставлено описание растительности. Из карт приложена только одна, показывающая распространение важнейших древесных пород.
В описываемые нами годы В. Л. Комаров отдает много сил также и научно-популяризационной деятельности.
Остановимся, например, на его докладе (кстати сказать, не упомянутом ни в одной из библиографий), сделанном им на открытом заседании естественнонаучной секции Научного общества марксистов 23 декабря 1928 г. (Современное положение дарвинизма. «Зап. Научн. об-ва марксистов», 1929, № 2, стр. 112-120).
«Темой моего доклада.- начал свое выступление В. Л. Комаров,- является теория Дарвина. В текущем году ей минет 70 лет; человек, ее создавший, умер; люди, родившиеся в одном с нею году (1859), состарились, волосы их поседели и ноги дрожат, а теория попрежнему молода. В чем же заключается ее привлекательность и сила, которые заставили всех вас бросить свои дела, свои занятия и прйтти сюда? Не в совокупности приводимых ею фактов, ибо за 70 лет наука накопила много нового; сильна теория Дарвина тем, что в свое время совершила одну из замечательнейших культурных революций в науке, перевернула ее так, что наука приобрела новые динамические свойства. Наука, главным образом сводившаяся к описанию фактов, к изображению природы, приобрела свою теорию и научила людей понимать вещи не в неподвижности, а в их развитии и движении. С тех пор натуралисты стали людьми, которые мыслят природу в историческом аспекте».
Владимир Леонтьевич подчеркивает прогрессивный характер теории Дарвина: «Таким образом был обоснован закон прогресса в природе, закон постоянного неизбежного усложнения и усовершенствования окружающего нас мира. Это не только позволило полнее и глубже исследовать природу, но и окрылило нас надеждой, что в нас, в человечестве, тоже живет стремление к прогрессу, что мы можем дерзать и достигнуть многого впереди. Ясно, что такое мировоззрение, с одной стороны бодрое, исполненное призыва к борьбе, а с другой раскрывающее глаза на явления природы, много дало человечеству. Вот почему мы и ценим так теорию Дарвина».
