Одной из важнейших задач популяризации науки Тимирязев считает научно-атеистическую пропаганду, борьбу против засилия церкви и насаждаемого ею религиозно-идеалистического мировоззрения. Тимирязев рассматривает науку как непримиримого противника религии. Вместе с углублением наших знании о природе религия вынуждена была сдавать свои позиции одну за другой. Наука доказала, что все наблюдаемые человеком явления в живой и неживой природе протекают не по божественным велениям, а по естественным законам. Ознакомление трудящихся с этими законами, научное объяснение того, каким образом произошла земля и населяющие ее животные и растения, каким образом ежедневно и ежечасно без вмешательства какой-либо чудесной, божественной силы происходит постоянное превращение неживого в живое — все это способствует формированию у них материалистического мировоззрения и навсегда опрокидывает религиозную догму о сотворении мира богом.
Коммунистическая партия и ее вожди — В. И. Ленин и И. В. Сталин — всегда подчеркивали огромное значение научно-атеистической пропаганды. Как на одну из основных задач в работе партии с демократической интеллигенцией они указывали на привлечение ее к пропаганде таких знаний,, которые обеспечили бы формирование у трудящихся научно-материалистического мировоззрения. Внимание к научно-просветительной пропаганде партия продолжает уделять и в настоящее время. В 1944 г. было издано специальное постановление ЦК ВКП(б), в котором говорилось: «Пропаганда естественно-научных знаний приобретает в нынешних условиях особо важное значение в деле дальнейшего подъема культурного уровня широких слоев трудящихся и преодоления пережитков бескультурья, суеверий и предрассудков».
В своей научио-атеистической пропаганде Тимирязев хотя обычно и не обрушивается прямо и открыто на веру в бога, но он проводит ее таким образом, что атеистические выводы сами собой напрашиваются у его читателей и слушателей, поскольку самые сложные явления природы объясняются им при помощи естественных законов, и богу в природе не остается места.
Не упоминая имени бога, как понятия, явно вымышленного, Тимирязев обрушивает свой гнев против тех, кто ввел это понятие и усиленно насаждал его с целью затемнения сознания народных масс и превращения их в послушное стадо, удобное для угнетения и эксплуатации. Он говорит о клерикальной партии, которая ведет крестовый поход против науки, особенно среди молодого поколения. «Подорвать в его глазах значение науки и свободной мысли и привести послушное стадо к стопам ватиканского пастыря — вот мысль, которая сквозит во всех этих притворных разочарованиях в науке, этих радостных восклицаниях о пробуждении какого-то нового идеализма, а на деле очень старого мистицизма, самого верного орудия для осуществления вожделений весьма материального свойства».
Тимирязев вел непримиримую борьбу против реакционеров-клерикалов и лжеученых, которые пытались примирить науку с верой в бога и чудеса. В своей статье «Странный образчик научной критики» Тимирязев категорически отвергает попытку академика Фаминцына доказать, что учение Дарвина не противоречит религии. «Я полагаю, — пишет Тимирязев, — никаким числом примеров нельзя доказать этого тезиса».
Как мы уже видели, Тимирязев беспощадно разоблачал все идеалистические направления в науке — вейсманизм-менделизм, витализм, «физический» идеализм и другие извращения, которые прямо или косвенно направлены на спасение религии от смелого натиска подлинной материалистической науки.
Эти реакционные течения в науке Тимирязев правильно рассматривал как одно из проявлений усиливающейся капиталистической и клерикальной реакции. Он призывал людей науки к бдительности и неустанной борьбе против идеализма и религии. «Вселенский клерикализм, — писал Тимирязев, — повсюду вооружается, в надежде вернуть себе утраченную власть, и, конечно, главным препятствием на его пути является наука. Самым могущественным оружием в этой борьбе мрака с разумом является погоня за чудесным».
Тимирязев считает недостойным человеческого разума всякую веру в чудесное, сверхъестественное: «Разум создался, — нишет он, — в мире закономерных явлений и для него, а для мира чудес достаточно юродивых и кликуш». Тимирязев зло высмеивает тех «ученых», которые пытались превратить науку в прислужницу теологии и выступали против научных открытий, опровергавших легенду о боге. Он пишет, что противники Ламарка предприняли все от них зависящее, чтобы опорочить эволюционную теорию великого французского ученого прежде всего потому, что она шла «в разрез с их религиозным мировоззрением». Считая неудобным открыто говорить об этом, они ухватились за отдельные недочеты учения Ламарка, видя в них благовидный предлог утверждать, что они отвергают теорию не как люди верующие в бога, а как истинные ученые. Такому трусливому приему антиэволюционистов Тимирязев противопоставляет смелую попытку Ламарка дать естественное, без признания божественного акта творения, объяснение происхождения животных и растений: «широкий, свободный от религпоных предрассудков ум Ламарка не остановился перед разрешением указанной нами задачи во всей ее совокупности».
Так же, как в свое время Д. И. Менделеев, Тимирязев обрушивается на попытки некоторых буржуазных «ученых» дать «научное» обоснование спиритизму. В цитированной уже статье «Погоня за чудом как умственный атавизм» Тимирязев пишет по поводу спиритических увлечений аглийского физика-идеалиста Лоджа: «Никто ни ему, ни его друзьям не препятствует заниматься вызыванием духов, столоверчением; протестуют только против того, чтобы на эти препровождения времени ставился штемпель науки, а над самой наукой глумились бы и рекомендовали ей вернуться в обучение к восточным поэтам и западным богословам».
Критика клерикализма и спиритизма в этой статье была настолько убийственной, что вызвала переполох в лагере церковников. Один из поборников религиозного мракобесия, Н. М. Соловьев, в ответ на нее выступил в 1915 г. с книгой: «Научный атеизм. О профессорах Геккеле, Мечникове и Тимирязеве», в которой предпринял тщетные попытки отстоять дорогие его сердцу религиозные убеждения и опорочить материализм. Автор пытался доказать «превосходство» идеалистических взглядов Лоджа и Бергсона над якобы устаревшими взглядами биологов-материалистов. Ему хотелось бы, чтобы книги Тимирязева и других материалистов были преданы забвению. Однако факты говорили о другом. Печатные и устные выступления Тимирязева, разоблачающие религиозные легенды и распространяющие научные знания, с захватывающим интересом воспринимались миллионами людей, способствуя формированию их научно-материалистического мировоззрения.
Учитывая большое значение произведений Тимирязева для борьбы с политической реакцией и религиозным мракобесием, А. М. Горький обратился к нему в 1915 г. с просьбой принять участие в работе журнала «Летопись», считавшего одной из своих задач борьбу против тех, кто призывает людей обратиться «от деяния — к созерцанию, от изучения — к фантазии; от науки — к религии и мистике». Тимирязев с удовлетворением принял это предложение и не только сам публиковал в журнале ряд статей, но и старался привлечь к сотрудничеству в нем и других прогрессивно мыслящих ученых.
Наряду с определением целей и задач популяризации науки Тимирязев разрабатывал и вопрос о ее формах. Важнейшими формами популяризации науки Тимирязев считал издание научно-популярной литературы, чтение публичных лекций, устройство опытно-показательных станций, музеев, выставок, а также работу научных обществ. И Тимирязев использовал все эти формы популяризации науки.
Наибольшее значение из них Тимирязев придавал печатной пропаганде. Он говорил, что лучшим средством распространения знаний служат не лабораторные занятия немногих, а популярная литература для всех. Исходя из того, что популярная литература — это «литература для всех», Тимирязев предъявляет к ней целый ряд особых требований. Прежде всего он указывает на необходимость краткости и ясности изложения материала в популярной литературе. Тимирязев писал, что популярное произведение не должно превышать известного объема, свыше которого простое чтение превращается в непосильный для каждого читателя труд изучения. «Изучать толстые книги, — говорил Тимирязев, — не всякому досуг и охота, прочесть же десятка два—три страничек удосужится всякий, а затем может явиться и желание запастись более полными сведениями». Весьма характерно, что это требование к популярной литературе выдвигал и В. И. Ленин, который писал: «... Популярное изложение требует также устранения повторений. Читать большие книги „народу некогда». Об одной популярной книге Ленин писал, что она чрезмерно велика, и это мешает ее популярности.
Тимирязев указывал далее, что популярная книга должна быть написана простым и доходчивым для народа языком, что в ней нельзя ограничиться простым описанием явлений, нельзя превращать общедоступное изложение научного предмета в стремление поучать в возможно легкой и забавной форме. В популярном произведении нужно давать разъяснение описываемых фактов, доказывать правильность научных положений на основе наблюдений и опытов. Важнейшая задача популярной литературы — заставить читателя серьезно работать над предметом, научить его на основе немногих рассмотренных в книге фактов правильно анализировать и делать выводы из тех новых фактов, которые он встречает в своей практической деятельности.
Прекрасные примеры удовлетворения всех этих требований дают популярные произведения самого Тимирязева. Его перу принадлежат замечательные популярные книги: «Чарлз Дарвин и его учение», «Жизнь растения», «Насущные задачи современного естествознания», «Земледелие и физиология растений», ряд статей в книге «Солнце, жизнь и хлорофилл», «Исторический метод в биологии», «Наука и демократия», а также многие статьи, опубликованные в Энциклопедическом словаре Гранат и в периодической прессе. Многие из книг Тимирязева выдержали десятки изданий на русском языке и переведены на языки народов СССР и других стран.
По данным Книжной палаты на 1 марта 1952 г., «Жизнь растения» Тимирязева только на русском языке выходила отдельными изданиями 20 раз: 8 изданий до Великой Октябрьской социалистической революции и 12 — после нее. Кроме того, эта книга переведена на языки народов СССР: армянский, белорусский (2 издания), латышский (2 издания), литовский, молдавский, татарский (3 издания), украинский (2 издания), эстонский, а также иностранные языки: английский, болгарский, польский и румынский (2 издания). Книга «Чарлз Дарвин и его учение» выдержала 23 издания: 6 до Великой Октябрьской социалистической революции (включая одно издание «Краткого очерка теории Дарвина») и 17 — после (включая 5 изданий «Краткого очерка теории Дарвина» и 3 издания книги «Дарвин и его учение»). Эта книга переведена на армянский, белорусский, грузинский, латышский, литовский, молдавский, татарский, узбекский, украинский, эстонский, венгерский и румынский языки. Три раза только на русском языке переиздавалась книга «Исторический метод в биологии»; ее переводы имеются на украинском, эстонском, румынском, венгерском и уругвайском языках. По нескольку изданий выдержали и другие труды Тимирязева. В Советском Союзе изданы сочинения Тимирязева в 10 томах, а также «Избранные сочинения» в 4 томах. Общий тираж трудов К. А. Тимирязева в нашей стране за 30 лет до Великой Октябрьской социалистической революции составил 143 000 экз., а с 1918 по 1 марта 1952 г.— 2 269 000 экз. Труды Тимирязева издавались за это время в СССР более 100 раз на 13 языках народов нашей страны. Эти цифры говорят о том, что книги Тимирязева читаются и ныне с неослабевающим интересом, хотя первые их издания вышли много десятков лет назад: книга «Краткий очерк теории Дарвина» вышла впервые около 90 лет назад (1865) и «Жизнь растения» почти 75 лет назад (1878).
