«Рабочие России и партия большевиков, — пишет И. В. Сталин, — оказались первыми в мире, которые с успехом использовали слабость капитализма, прорвали фронт империализма, свергли царя и создали Советы рабочих и солдатских депутатов».
Меньшевики и эсеры, составлявшие первое время в Советах большинство, передали власть представителям буржуазии, которая не замедлила использовать ее в целях продолжения антинародной, грабительской войны, в целях подавления рабочего движения. Партия большевиков, разъясняя массам предательскую политику меньшевиков и эсеров, нацеливала массы на социалистическую революцию. Вооруженное восстание трудящихся в октябре 1917 г., руководимое большевистской партией, окончилось полной победой пролетариата. Созданное большевистской партией новое Советское социалистическое государство немедленно начало осуществлять интересы рабочих, крестьян и трудовой интеллигенции — экспроприировало капиталистов и помещиков, национализировало землю и промышленные предприятия, добилось выхода из войны. Великая Октябрьская социалистическая революция открыла новую эру в истории человечества — эру пролетарских революций. Вызывая восхищение и любовь всего передового человечества, она, естественно, была встречена в штыки реакционерами всех мастей как в нашей стране, так и за границей. Международная реакция во главе с правительствами стран Антанты приложила все силы к тому, чтобы задушить первое в мире социалистическое государство. Однако все коварные происки буржуазии потерпели полное поражение.
«Большевистская партия поднимает рабочих и крестьян на отечественную войну против иностранных захватчиков и буржуазно-помещичьей белогвардейщины. Советская республика и ее Красная армия разбивают одного за другим ставленников Антанты — Колчака, Юденича, Деникина, Краснова, Врангеля, вышибают из Украины и Белоруссии еще одного ставленника Антанты — Пилсудского и, таким образом, отбивают иностранную военную интервенцию, изгоняют вон ее войска из пределов Советской страны».
Такова вкратце та историческая обстановка, в которой протекали жизнь и деятельность Тимирязева, таковы те социально-политические условия, которые определяли формирование его мировоззрения и прежде всего его общественно-политические взгляды в последние десятилетия его жизни.
В первой главе было указано, что общественно-политические взгляды Тимирязева, начиная с периода его учебы в университете и до начала XX в., могут быть охарактеризованы как революционный демократизм. Революционно-демократические убеждения Тимирязева не были выражены столь последовательно и полно, как у Чернышевского. Тимирязев не принимал непосредственного участия в революционно-демократических организациях. В первое время он ограничивал свою деятельность преимущественно рамками научной работы. Однако, определяя место Тимирязева в борьбе двух лагерей — лагеря Чернышевского, Добролюбова, Герцена, т. е. лагеря революционно-демократического, и лагеря Каткова, Кавелина, Анненкова, т. е. лагеря либерально-монархического, — мы ясно видим, что он был на стороне первого из них. Это видно из того, что Тимирязев, как и все революционные демократы, всеми силами своей души ненавидел крепостное право и его остатки, сохранившиеся после реформы 1861 г. Он с возмущением писал о «сатурналии крепостного права», которая «поборниками этого порядка, фарисейски начертавшими на своем знамени слово „народность", выдавалась за патриархальное благоденствие народа». Тимирязев — страстный поборник просвещения народа, его самоуправления и подлинной свободы. Он горячо отстаивал интересы крестьянства и искренне желал улучшения его благосостояния. Он посвятил всю свою жизнь тому, чтобы помочь крестьянам повысить урожайность своих полей. В своих лекциях в Петровской земледельческой и лесной академии и Московском университете Тимирязев постоянно напоминал студентам, чтобы они, занимаясь наукой, никогда не забывали, о тех,
Кто бредет по житейской дороге
В беспросветной, глубокой ночи...
Чьи работают грубые руки,
Предоставив почтительно нам
Погружаться в искусства, науки,
Предаваться страстям и мечтам... (Некрасов)
Тимирязев неоднократно подчеркивал, что наука должна служить удовлетворению насущных интересов беднейшего крестьянства, а не прихоти богачей. Когда в России в 1891 г. разразилась страшная засуха и сотни тысяч крестьян умирали с голоду, Тимирязев обращался к людям науки с требованием заняться вплотную изучением путей борьбы с засухой, показывая и в этом вопросе достойный пример своим коллегам.
Таким образом, Тимирязеву были присущи все три черты, которые отмечены В. И. Лениным при характеристике «наследства 60-х годов»: «Как и просветители западно-европейские, как и большинство литературных представителей 60-х годов, Скалдин одушевлен горячей враждой к крепостному праву и всем его порождениям в экономической, социальной и юридической области. Это первая характерная черта „просветителя". Вторая характерная черта, общая всем русским просветителям, — горячая защита просвещения, самоуправления, свободы, европейских форм жизни и вообще всесторонней европеизации России. Наконец, третья характерная черта „просветителя" это — отстаивание интересов народных масс, главным образом крестьян (которые еще не были вполне освобождены или только освобождались в эпоху просветителей), искренняя вера в то, что отмена крепостного права и его остатков принесет с собой общее благосостояние, и искреннее желание содействовать этому».
Известно, что по цензурным соображениям Ленин, говоря об идейном «наследстве» 60-х годов, вынужден был приводить в пример Скалдина, хотя и считал, что он не вполне типичен для характеризуемого идейного течения. Наиболее ярким и последовательным выразителем «наследства» 60-х годов Ленин в своем письме из сибирской ссылки от 26 января 1899 г. называл Н. Г. Чернышевского.
В то же время известно, что Ленин позднее называл Чернышевского революционным демократом, что более точно определяет характер его общественно-политических взглядов. Тимирязев безусловно стоял к Чернышевскому гораздо ближе, чем Скалдин. Еще будучи студентом, он принимает в 1861 г. участие в студенческой забастовке. В том же году он помещает в «Отечественных записках» две статьи, характер которых говорит о его демократических убеждениях, — «Голод в Ланкашире» и «Гарибальди на Капрере». Не имея возможности по цензурным условиям писать о крайне бедственном положении русских крестьян, Тимирязев старается привлечь к этому вопросу внимание русского читателя описанием голода английских рабочих. Точно так же обстоит дело и с описанием жизни героя национально-освободительного движения в Италии Д. Гарибальди. Своей статьей о Гарибальди Тимирязев стремится воспитать у русского читателя любовь и уважение к тому, кто не щадит своей жизни во имя освобождения своего народа. Об этом говорит уже та теплота, с которой Тимирязев описывает своего любимого героя. Он пишет, что Гарибальди прославлен всем, что есть в человеке совершенного, что возвышает и очаровывает душу. Тимирязев характеризует Гарибальди как друга человечества. Он высказывает возмущение по адресу итальянского правительства в связи с тем, что оно «упорно хранило молчание», когда весь итальянский народ проявил тревогу и беспокойство за жизнь первого гражданина своей республики, узнав о совершенном на него покушении подосланными убийцами.
Изучение сочинений Тимирязева показывает, что он всегда испытывал огромное уважение и любовь к общественным деятелям, мужественно боровшимся за счастье своего народа. Он писал о себе: «Всегда я увлекался историей. И особенно останавливали на себе мое внимание трагически величавые образы борцов за правду и свободу во всех ее видах, которые роковым образом падали жертвами этой борьбы: Гракхи, Гус, Мор, Бруно, Галилей, Робеспьер... вплоть до завершивших этот печальный список на наших глазах Жореса и Кэзмента».
Горячее сочувствие и уважение Тимирязева к декабристам, к Французской революции XVIII в. и ее наиболее радикальному вождю — Робеспьеру — ясно показывает, что он уже с молодых лет стоял за низвержение царского строя и установление республики. Конечно, писать об этом прямо Тимирязев, в силу цензурных условий, не мог, но приведенные факты говорят сами за себя.
В первой главе мы уже видели, что Чернышевского, Герцена, Писарева, проповедовавших крестьянскую революцию, Тимирязев называет «властителями дум современной молодежи», безусловно относя к этой молодежи также и самого себя.
Студенты Московского университета в адресе, преподнесенном Тимирязеву в день 30-летнего юбилея его научной и педагогической деятельности, писали в 1898 г., что они приветствуют его «как человека, прошедшего школу шестидесятых годов, усвоившего ее лучшие заветы и идеалы и вот уже целых 30 лет проводящего их в жизнь».
Высказывая глубокие симпатии к вождям революционно-демократического лагеря, Тимирязев в то же время всегда, выражал ненависть и презрение к идеологам реакционного либерально-монархического лагеря, в частности, к Каткову, которого он называл теоретиком человеконенавистнической царской политики. Тимирязев бичует Каткова за его преклонение перед английскими консерваторами, за его издевательские насмешки над I Интернационалом, за проводимую им травлю Герцена. Ввиду того, что Катков был самым злостным врагом революционной демократии, выступление Тимирязева против этого столпа царско-крепостнического строя наглядно показывает его враждебное отношение к либерально-монархическому лагерю.
Тимирязев с негодованием пишет и о других реакционерах-крепостниках: «Кто из живых свидетелей нашей первой освободительной эпохи не помнит ликующей дилеммы, за которую прятались, как за неприступную стену, самобытники-охранители того времени: „Освобождать невежественных рабов! Прежде просветите их". И вслед за тем: „Просвещать рабов! Чтобы они только поняли всю тяжесть своих цепей". Но эта торжествующая дилемма сгинула без следа...».
Можно привести еще один интересный факт, свидетельствующий о революционно-демократических убеждениях Тимирязева. Данилевский, пытаясь опровергнуть теорию Дарвина, приводил в своей упоминавшейся выше книге примеры, якобы противоречащие дарвиновскому утверждению, что естественный отбор сохраняет лишь те признаки, которые полезны для данного, а не какого-либо другого вида. В качестве такого примера он привел случай, когда некоторые муравьи, попав во власть своих победителей — муравьев другого вида, — исполняют те же работы, что и в своем муравейнике. На полях книги Данилевского Тимирязев возражает: «А разве человечество не разделяется на защищающихся и казнящих?». «Рабский» инстинкт муравьев действительно полезен победителям, а не побежденным. В связи с этим Данилевский пишет, что муравьи-рабы могли бы только на годик умерить свою рабскую угодливость, чтобы притеснители их погибли. На это Тимирязев отвечает: «И миллионы могли бы сделать то же, да не делают!!».
